направить на них оружие, и они поднимут руки безропотно. Но тогда придется 
заменить их кем-то из партизан, а ведь начальник тюрьмы, наверное, знает своих 
охранников в лицо, а тем более усатого начальника караула. Он еще издалека 
поднимет переполох и вызовет всех карабинеров. "Надо ждать. Надо ждать!" - 
твердил самому себе Альдо. Стало почему-то душно, хотелось расстегнуть ворот 
куртки. Действовать надо, и как можно скорее. И он внутренне весь сжался, 
шагнул к кузову и крикнул: 

- Выводи арестованных и строй у ворот! - И добавил угрожающе: - Если хоть один 
партизан попытается сопротивляться или бежать - получит пулю в лоб! 

Из кузова выволакивали привезенных, сначала с заломленными за спины руками, 
затем всех остальных... 

Лючия смотрела на все это, и ее охватывал озноб. Намерилась было выйти из 
кабины и не могла: ноги словно отнялись. Даже потемнело в глазах, когда увидела 
в прорезиненном немецком плаще до пят сухопарого человека, шедшего в 
сопровождении двух карабинеров. Это был начальник тюрьмы. Остановившись метрах 
в десяти от внешних ворот, он выслушал рапорт начальника караула о привезенных 
партизанах и, не дослушав его, махнул рукой. 

Вперед вышел Альдо и заговорил: 

- Господин начальник, мы выполняем особо важное задание. У, меня есть пакет, 
который я должен передать вам лично из рук в руки, под расписку. Я войду один и 
передам пакет лично вам. 

- Открыть ворота. Впустить старшего группы, - распорядился начальник тюрьмы. 

Заскрипели засовы и замки, медленно, с железным лязгом поползли внутрь ворота, 
Альдо откашлялся, как бы собираясь докладывать, подав этим условный сигнал к 
нападению и аресту, сам первым выхватил пистолет и подскочил к начальнику 
тюрьмы, наставив дуло в грудь. Ничего другого не оставалось перепуганному 
начальнику тюрьмы, как отдать охране приказ не стрелять и сложить оружие. 

Не повиновался один карабинер, успел выстрелить. Кто-то вскрикнул. Но уже в 
следующую минуту партизаны связали карабинера и впихнули в кузов машины. 
Разоружены были и старший по караулу, и начальник тюрьмы. С ними разговор вел 
Альдо. 

- Где находятся остальные карабинеры охраны? - спросил Альдо у начальника 
тюрьмы. - Ну, говори, старый прислужник фашизма! - и ткнул ему в подбородок 
пистолетом. 

- Я... Я... Покажу... Только... Только... Не убивайте... у меня дети, жена... 
Покажу... 

Альдо снарядил четырех отчаянных смельчаков арестовать всех бодрствующих и 
спящих карабинеров и вместе с оружием доставить сюда, к машине. 

- Дорогу к мим укажет вот этот усатый, - кивнул он в сторону начальника караула.
 

Сам же Альдо с группой партизан направился внутрь тюрьмы. Их вел сухопарый 
начальник тюрьмы. Альдо знал, что и вокруг тюрьмы есть охрана, надзиратели, и 
поэтому говорил ему, нагоняя еще больший страх: 

- Если ты хоть одним словом заикнешься, кто мы и зачем прибыли, тут же на месте 
будешь расстрелян как гобака. 

- Клянусь именем короля, ни слова не скажу, - немного придя в себя, лепетал 
начальник тюрьмы. - Но что... что вам надо... Говорите, я к вашим услугам. 

- Нам нужно освободить наших людей. У вас сидит русский товарищ... 

- Руссо? Да-да. Но, синьор, простите, я не знаю, сможет ли он двигаться... 

- Ах, вы его били?! - вскричал Альдо. 

- Нет, не я... Боже упаси... Жандармы, полиция... допрашивали его. Били... 

- Ну и?.. - запальчиво дыша, уставился на него Альдо. 

- Привезли ко мне... Клянусь всеми святыми - приказал надзирателям обмыть его, 
наложить повязки и дать кукурузных лепешек. Да-да, лепешек. 

- Веди! - кратко закончил Альдо. 

Вошли в тюрьму. Надзиратели покорно повиновались начальнику тюрьмы и одетому в 
форму милита Альдо. Гремя связками ключей, забегали наперед и открывали камеры.