обдумывать, на что еще можно решиться. 

Лючия ушла. А поутру, будто и не спала, чуть свет приплелась в штабное убежище. 
И уже с порога - опять за свое: 

- Синьор Альдо, товарищ Альдо, скоро ли поедем на вылазку. Я боюсь, ему 
угрожает... Они могут... Могут... - нервно шевелила она губами, не смея 
произнести самого страшного, о чем думала. 

- Мы не придумали, как выручить, не знаем еще, где он, - отвечал рассерженно 
Альдо. - И вообще... Ты нам мешаешь, Лючия. Прошу - выйди. 

От штабного убежища Лючия брела понуро, постукивая о камни постолами* на 
деревянной подошве. Брела просто так, никуда. Подходила к дикой груше, срывала 
плотные, желтеющие листья, нервно мяла их в пальцах. Не прошло и получаса, как 
вновь приоткрыла полог палатки. 

_______________ 

* П о с т о л ы - обувь из сыромятной кожи. 

- Синьор Альдо, ты это нарочно оттягиваешь, я тебя спрашиваю? - уже 
требовательно говорила Лючия. - Ты думаешь, они нас будут ждать? Да? Ждать не 
будут. Для нас каждая минута дорога... 

- Синьорита Лючия, я тебя понимаю... 

- В чем же дело, Альдо? - всплескивала она горящими глазами. - Если вдруг... в 
случае опоздаем... И увидим... Увидим, как они разделаются с нашим товарищем... 
- В голосе ее слышалось рыдание. - Что тогда? Ты готов принять на себя грех... 
за смерть русского товарища? 

- Нет, боже упаси. И чего ты взялась беду нагнетать! 

- О, пресвятая Мария, избавь! - воскликнула Лючия. - Но он же в беде... Ему 
угрожают допросы, пытки... Я не могу этого выдержать. Лучше бы сама очутилась 
на его месте. Лучше бы я!.. - Она глядела упористо, не сводя глаз, на командира 
отряда, и в зрачках ее угадывались искорки не то решимости, не то гнева. - Вот 
что, синьор Альдо, если я через час не получу ответа, то покину отряд... И одна 
буду выручать его, чего бы мне это ни стоило! 

Она ушла от командира рассерженной и опять нетерпеливо слонялась по плато, 
затянутому облаками. Облака плавали и стлались так низко, что казалось: шагни в 
сторону ущелья - и наступишь на них, потонешь в их студенисто-белой кисее. 

Накрапывал дождь. Сперва мелкий, потом капли увеличились и просвечивали в лучах 
солнца, как гроздья винограда. Под конец зарядил ливень Лючия вбежала в убежище 
вся мокрая. 

- Охота тебе мокнуть, - упрекнул Альдо. - Ведь все равно... 

- Что все равно? - набросилась она, суча кулаками у лица командира. Значит... 
Стало быть, из-за плохой погоды... дождя... Совсем вылазка отменяется? Да, так 
по-твоему? Синьор Альдо, говори, иначе я... 

- Успокойся, - Альдо взял ее за руку и усадил силой. - Дождь надолго? - спросил 
он. 

- Я не барометр! - отрезала Лючия. 

- Не в том дело, - перебил Альдо. - Совсем намокнешь, и простудиться немудрено. 
Слушай, что мы надумали... - И он подвел ее к столу, на котором лежал лист 
оберточной бумаги, весь испещренный, знаками и наскоро, по-детски изображенными 
домиками и деревцами. 

- Ты не помнишь, от полицейского участка на улице Святой Марии тюрьма далеко? - 
спросил он озабоченно. Выражение лица у Лючии стало тоже сосредоточенным. 

- На улице Святой Марии тюрьмы нет, - сказала она. - Тюрьма в тупике Святого 
Павла. Вот тут... - Она взяла карандаш и быстро набросала отрезок этой части 
города. - Я была в этой тюрьме, помнишь, когда заподозрили, что я разбросала 
листовки в кинотеатре... И тогда меня увезли туда, двое суток допрашивали - не 
добились, выпустили... 

- Ну, вот и нападем, - сказал Альдо и в деталях растолковал план вылазки. Чем 
больше слушала его Лючия, тем жарче горели у нее глаза. 

- Альдо, - наконец не выдержала она. - Я всегда думала, верила, что ты 
достойный потомок Гарибальди. И не думай, что ты родился позже... Время еще 
есть, чтобы прославить себя полководцем! - И Лючия в знак благодарности