Они проехали уже километров десять, и маршал видел мелькавшие перед глазами 
траншеи, окопы, блиндажи, противотанковые рвы. Полоса второго эшелона еще не 
кончилась, а за ней пойдут укрепления полосы первого эшелона, и маршал Жуков 
удовлетворенно подумал, что в тяжелейших земляных работах, в насыщении обороны 
инженерными укреплениями и огневыми средствами, в лабиринтах траншей и окопов - 
труд и труд военных и местных жителей. Он, маршал, был причастен к тому, что 
здесь с весны создана на всю глубину многополосная оборона. Никто другой, а 
именно он, маршал Жуков, после тщательного анализа данных о противнике, 
соотношении войск своих и неприятельских, после разгаданных замыслов немецкого 
командования пришел к мысли, что на огромном Орловско-Курском выступе немцы с 
начала лета предпримут мощное наступление, чтобы взять реванш за прежние 
поражения, и именно здесь маршал предложил встретить наступающие ударные силы 
противника из оборонительных позиций. Еще в первых числах апреля Жуков 
письменно сообщил свои предложения в Ставку. 

Пространная записка кончалась категорически: 

"Переход наших войск в наступление в ближайшие дни с целью упреждения 
противника считаю нецелесообразным. Лучше будет, если мы измотаем противника на 
нашей обороне, выбьем его танки, а затем, введя свежие резервы, переходом в 
общее наступление окончательно добьем основную группировку противника". 

В Ставке не раз обсуждали эти предложения Жукова. Были и противники занимать 
оборону. К примеру, генерал Ватутин отстаивал мнение, что следует сорвать 
наступление противника и нанести ему первыми упреждающий удар. Ватутин был 
вдумчивый и решительный полководец. Юго-Западный фронт под его руководством 19 
ноября 1942 года нанес сокрушающий удар по противнику на Дону, прорвал его 
оборону, захлопнув в котле отборные войска 6-й армии. Ватутина уважал Сталин, 
прислушивался к мнению растущего талантливого командующего. 

В звании и по служебному положению Жуков был на голову выше Ватутина. По праву 
заместителя Верховного главнокомандующего маршал упорно стоял 4а своем. 

Верх в споре одержал Жуков, и это налагало на него особую личную 
ответственность. Ведь Ставка не только приняла, его предложение, но и возложила 
на него и начальника Генерального штаба Василевского руководство подготовкой 
обороны и координацию действий фронтов... 

- Мы приехали, - вполголоса сказал Катуков, поглядев на рощу, спускающуюся в 
пойменный луг. 

В низких берегах извивалась виднеющаяся с пригорка река. Земля по берегам 
чернела, и сама вода тоже была дегтярно-черная. 

- Приехали, товарищ маршал, - повторил Катуков, кивая на одетые маскировочными 
сетями танки. 

- Ну, показывай свою боеготовность, - попросил маршал. 

- Разрешите объявить экипажам боевую тревогу? 

- Больно горяч. Не следует, - возразил маршал. - Просто собери ребят, потолкуем.
 

Танкисты в черных комбинезонах, пропахшие горючим, скоро кучно обступили 
приезжих, некоторые облокотились на борта танка, сняли было шлемы, так как 
стояла жара. Они знали своего командующего Катукова, человека покладистого и 
добродушного, а вот кто был с ним - плотный, кряжистый, одетый в синий 
комбинезон, без знаков отличия - им было неведомо. И вольность, допущенная 
одним стоявшим чуть в стороне танкистом, который позволил себе громко 
выругаться, заставила генерала Катукова возмутиться: 

- Поосторожней, а то уши натреплю! Среди вас маршал Жуков. 

Танкисты разом подобрались, застегнули комбинезоны, нахлобучили шлемы. 

- Ничего, чувствуйте себя свободно. Жуков тоже солдат, - улыбчиво сверкая 
карими глазами, заметил маршал и спросил: - Готовы вступить в дело? 

- Само собой, товарищ маршал, - бойко ответил молоденький, видимо только из 
училища, лейтенант. 

- Как это понять? 

- Будем жечь, как нас учили. 

Жукову понравился ответ, но он озабоченно заметил: 

- Немец, по нашим данным, "пантеры" наготовил, "тигры" выпустит на поле боя...