больших начальников, с командующих, с генералов, ибо кто же, как не он, маршал, 
вправе потребовать от старших чинов. "А офицеров щадит, солдат любит, не прочь 
с ними и у костра посидеть, из одного котелка каши отведать", - подумалось Илье 
Даниловичу, для которого, однако, спокойствие маршала Жукова так и осталось 
неразгаданным. 

Между тем Георгий Константинович, оставшись один, вышагивал по комнате, думал. 
Думал он о том, что как все-таки изменился характер войны. Живо представились в 
воображении и парень в гимнастерке среди девчат, и сами девчата, гадающие на 
сорванных лепестках ромашки: "Любит - не любит..." - и командующий, который 
словил ерша и рад безмерно. 

"Что это? - спрашивал он себя. - Незнание обстановки, неумение использовать 
тишину, которая не сегодня завтра может разразиться бурей, фатальная 
неизбежность перед опасностью удара или... или психология войны и сражающегося 
советского человека изменились? - И, продолжая вышагивать по комнате, отвечал: 
- Н-да. Правильно, люди изменились, психология их стала иной, совсем не похожей 
на ту, которая у них была в сорок первом... Техники прибавилось - и танков и 
самолетов стало гораздо больше... Да и вообще привыкли воевать, науку войны 
познали, бьют неприятеля нещадным боем. Уверенность в силах и желание выстоять 
окрепли. А это многое значит... Психологический настрой плюс боевое оружие - 
ключ к победе... И коль сунется здесь, под Курском, неприятель в наступление, а 
наступление ожидается мощное - все равно споткнется... Завернет оглобли назад...
 Принудим завернуть!" - утверждался в мыслях Жуков. 

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ 

Маршал Жуков чувствовал себя неспокойно. Он знал, что главный театр войны 
сейчас, вот в эти дни, перенесся на Курский выступ, сюда стянуты основные силы 
воюющих сторон. И то, что германское командование в сражениях под Москвой 
получило по зубам, проиграло Сталинградскую битву, кончившуюся пленением 6-й 
армии во главе с ее командующим, потерпело крах в донских степях и частично на 
Украине, - все это тешило маршала, но и не давало повода для восторгов. Война 
продолжалась, армии Гитлера сумели пополниться, в Берлине тотальная мобилизация 
резервистов объявлена. Разведданные предостерегали: огромная концентрация войск 
противника наблюдается именно здесь, под Курском, и в районе Орла; агентурная 
разведка и партизаны доносили даже о дне и часе наступления немецко-фашистских 
войск. 

Знал Жуков и другое: цепь частных неудач и поражений неприятеля еще не означает 
полного поражения в войне, которая по своим масштабам не имеет себе равной в 
истории. Бывает, на отдельных участках фронта в цепи сражений рвутся звенья, и 
противник достигает успеха. Нигде так не подстерегают капризы случайностей, как 
на войне, и, не предвидя это, можно поплатиться дорогой ценою. Судя по всему, 
немецкое командование, концентрируя главные ударные силы на Курском выступе, 
пытается именно здесь дать решающий бой. "Реванш, хотят взять реванш за прежние 
поражения", - подумал Георгий Константинович. 

То, чем живет фронт, состояние духа армии маршал Жуков постигал от самих солдат.
 Он был убежден, что никакие схемы, карты и оперативные планы, будь они 
блестяще исполненными, и ни умные головы в штабах, ни властные командующие - 
никто и ничто не решит исход сражения до тех пор, пока не заявит о себе сам 
солдат. Только он, солдат. 

Объезд фронтовой полосы маршал зачастую начинал с передовой. А на этот раз 
сперва решил побывать в штабе 1-й танковой армии, у Катукова. 

Завидев подъехавшую машину и выпрыгнувшего из кабины маршала, генерал Катуков 
собирался отдать рапорт, но тот взмахом руки прервал его и уставился на него 
колючими глазами. 

- Ни рыбки, ни чешуйки! - пошутил маршал, не меняя строгого выражения лица. 

Катуков остолбенел. 

- Наябедничал тот... - с недовольством проговорил он. 

- Кто? 

- Из ваших представителей, этот независимый... 

- Почему независимый? - спросил Жуков. - Если он что-то не так делает, можно и 
поправить его, проще говоря, одернуть. 

- Попробуй одерни, - усмехнулся Катуков. - Сразу накропает в генштаб, а то и 
Верховному. 

- Довольно плакаться в жилетку. Танкисты, они народ непробиваемый, и тебя тоже 
голыми руками не возьмешь! - проговорил Жуков. - Показывай свои экипажи...