- Это действующая модель третьего рейха. Злой дух в натуральном виде. 

- Почему злой дух? - недоуменно спросил Вильгельм Пик. 

- Так звали его в армии. Неисправимый злой дух. Не обращайте на него внимания. 
Бог с ним! 

- Как не обращать внимания? - удивился, не соглашаясь, Пик. - Вот такие, как 
Артур Шмидт, и повели Германию на войну, на разбой. А приведут к катастрофе, к 
гибели, и, надеюсь, в скором времени. И мы, политэмигранты и военнопленные, все 
без исключения, сообща должны поднять голос против Гитлера и его клики, 
обратить немецкий народ и армию против тиранов. 

- Каким образом? - нетерпеливо спросил полковник Адам. В душе он начинал 
уважать важного гостя и при нем чувствовал себя раскованнее. 

- Люди, как и воззрения их, меняются, и, надо полагать, к лучшему, вновь 
заговорил Пик. - Это закон развития. Рано или поздно это произойдет и с 
немецким народом, который, идя за своим фюрером, заблудился, и военный путь 
свой метит кровью. 

Невысокого роста, с усталым, тронутым морщинками лицом, Вильгельм Пик легко 
ходил по комнате, рассуждая вслух: 

- Наш народ прозреет, заплатив за тяжкие грехи большой ценою. Пелена 
заблуждений спадет с его глаз. А для этого... - он сделал паузу, словно давая 
додумать самому Паулюсу, что именно надо сделать, и добавил решительно: - Надо 
всем восстать против гитлеровского режима. - И замолчал, ожидая, что на это 
ответит Паулюс, который сидел, угрюмо насупясь. 

В словах немецкого коммуниста не было половинчатости, и, говоря резко, он вовсе 
не собирался ни подправлять, ни тем паче как-то оздоровлять установленный 
нацистами режим, - нет, это было отрицание всей существующей системы, то есть 
фашизма. Речь шла о том, чтобы чертополох вырвать с корнем, а не поливать его и 
не холить ради того, чтобы он давал новые побеги и семена. И Паулюс это понимал.
 

- Вы, господин фельдмаршал, говорите, что, как и все солдаты, клялись и 
присягали служить своему отечеству, иначе говоря, Германии. Так? приблизясь к 
нему, спросил Пик. 

- Да, я присягал в верности великой Германии и... фюреру, - добавил Паулюс. 

- Я тоже присягал как депутат рейхстага, но только немецкому народу, - 
согласился Пик. - А что получилось на деле? Мы клялись служить отечеству, а не 
банкирам прусским и юнкерам, народу, а не круппам и мессершмиттам, клялись миру,
 а не войне, не страданиям и крови... 

- Но какой же, по вашему мнению, выход? - приподнял глаза фельдмаршал. 

- Вот по этому поводу я и навестил вас, - оживился Пик. - Итак, сообщу вам. 
Среди немцев - политических эмигрантов и военнопленных создается национальный 
комитет за свободу Германии. Если надумаете вступить - приглашаем. А не 
захотите - неволить не будем. Только советую обдумать все, взвесить. Ведь если 
и вы, и все мы сообща не будем активно бороться против Гитлера и нацизма, то 
кто же поможет нашему фатерлянду и непричастным к нацизму немцам спастись, кто? 
Взваливать эту миссию только на плечи Красной Армии - она и так уже несет нам 
избавление. 

Паулюс смотрел на Вильгельма Пика выжидающе. Затем, как бы между прочим, 
спросил, чем будет заниматься этот комитет. 

Вильгельм Пик высказал давно созревшую идею. По его мнению, комитет должен 
организовывать и направлять борьбу против гитлеровского режима, за скорейшее 
окончание войны. Предполагалось, что в национальном комитете эмигрировавшие 
вожди рабочего движения и представители интеллигенции, покинувшие в свое время 
Германию, будут тесно сотрудничать с пленными генералами, офицерами и солдатами.
.. От нацизма и Гитлера, поставивших на карту судьбы немецкого народа, нельзя 
прятаться, как улитка в ракушку. Нельзя занимать позицию выжидания. Нужна 
борьба - активная и открытая! против свирепствующих в Европе сил фашизма... Они 
оба - коммунистический лидер и фельдмаршал - являются немцами. Их кровно 
волнует судьба родины, ее будущее. 

- Я призываю вас, господин фельдмаршал, открыто выступить против Гитлера и его 
режима, принять участие в работе будущего комитета, - сказал Пик. - Повторяю: 
вас никто не принуждает, но подумайте. Примите мой добрый совет и участие в 
вашей личной судьбе... 

Скоро пришедшие покинули комнату, и Паулюс был оставлен один со своими думами. 
Было уже поздно. Спать фельдмаршалу не хотелось. И мысли в голове теснились,