границу с такого расстояния не разглядеть. Стали у черта на куличках! 

- Ставкой приказано раньше времени отсюда не сниматься. 

- Время, надеюсь, пришло, пора сниматься, - заметил Жуков, и скоро кавалькада 
машин поехала вслед за его машиной, в которую маршал усадил и Толбухина. 
Насупясь, Жуков, отягощенный раздумьями, по обыкновению, ни слова не ронял и 
только порой, взглядывая в переднее окно, походя делал замечания. А 
наблюдательность у него была удивительная, прямо-таки врожденная. Ну, например, 
что из того, что пылит, покрываясь белым слоем, дорога, а маршал узрел в этом 
свое: 

- Камни на дороге и те разбиты... Много же здесь техники прошло... Все наша? 

- До Бухареста - моторизованная немецкая... А южнее брать - наши прошли, - не 
сразу соображая, ответил Толбухин. 

- На Тимишоары немцы драпали, чтоб в Венгрии зацепиться, кровопролитные бои там 
предстоят, - заявил Жуков. 

- Полагаю, разведка доносит, товарищ маршал? - поинтересовался Толбухин. 

- Будапешт и вообще территория Венгрии - это их последний бастион прикрытия с 
юга. Жаркие там будут бои... - повторил Жуков раздумчиво. 

- Побыстрее бы нам перевалить через Балканы, после никакие бастионы не сдержат. 


- Сражаться намерены или походом? - спросил маршал. 

- Если болгарское правительство будет упорствовать, бросит против нас армию, да 
вдобавок немецкие гарнизоны, придется и схлестнуться. 

- Федор Иванович, говори определеннее, - сказал маршал, и по тому, как назвал 
командующего по имени, Толбухин почувствовал, что его уважает этот человек. 

- Георгий Константинович, - в свою очередь откровенно заговорил Толбухин, - 
хотите знать мое мнение? Так вот, твердо убежден... Никакой войны с Болгарией 
не придется затевать. 

- Почему? - маршал посмотрел на него со строгой проницательностью. 

- Потому что сами болгары этого не допустят, спихнут и всяких регентов, и 
прочих немецких подпевал! У нас и болгар исторически сложившиеся судьбы. 
Славяне! 

- Как говорил один болгарский товарищ: "Една кровь, една свобода", поддержал 
Жуков. 

- Правильно говорил. Кто же этот товарищ, если не секрет? 

- Секретов от командующего на этот счет у меня почти не осталось. Правда, в 
голове много держится, но иного порядка, - усмехнулся маршал Жуков, вызвав 
усмешку на лице Толбухина. - Перед тем как вылететь сюда, Верховный велел мне 
встретиться с Георгием Михайловичем Димитровым... 

- Он в Москве сейчас? 

- Работает секретарем Заграничного бюро Центрального Комитета Болгарской 
рабочей партии коммунистов. И вот буквально перед отъездом мы встретились. И 
знаете, что мне сказал товарищ Димитров? Хотя, говорит, вы и едете на 3-й 
Украинский фронт с задачей подготовить войска к войне с Болгарией, войны 
наверняка не будет. Болгарский народ с нетерпением ждет подхода Красной Армии...
 Вас встретят не огнем артиллерии и пулеметов, а хлебом-солью, по нашему 
славянскому обычаю. У нас, говорит, много общего: една кровь, една свобода. 

- Верю, - живо поддакнул Толбухин. - А более конкретно о нынешней ситуации в 
стране не говорил? Скажем, о подмоге нам патриотических сил? 

- Говорил, и весьма убедительно, - ответил Жуков. - Товарищ Димитров прямо и 
категорично заявил, что успехи советских войск, в частности вашего фронта, на 
юге оказали большое влияние на усиление народно-освободительного движения, на 
рост партизанских сил, которые готовы спуститься с гор и поддержать народное 
восстание. Вам что-либо известно о готовящемся восстании? 

- Кое-какими сведениями располагаем. Наш разведотдел установил радиосвязь с 
болгарским повстанческим движением. Только о размахе его трудно пока судить. 

- Центральный Комитет компартии Болгарии, партизанский штаб и вообще 
патриотические силы, как заверил Димитров, взяли твердый курс на всенародное