невысоких гор, доносится воркотня грома. Но откуда взяться грому, коль небо 
чистое-пречистое, ни единого облачка? А воркотня доносится все громче. Значит, 
где-то еще бушует война. Оттуда, с синеющих гор, донеслись бухающие один за 
другим взрывы. Похоже, война еще опаляет и румынскую землю. 

Большой привал устроили на окраине городка, у пруда с плакучими ивами, которые, 
будто задумавшись, свесили до самой воды космы длинных ветвей. 

Теперь, в глубине Румынии, советские солдаты замечали оживление улиц. Уже и 
ребятишки выбегали к дороге, рассматривали движущиеся на машинах, на повозках и 
пешими войска. Незнакомые для них, совсем чужие были солдаты, но все-таки 
безбоязненно и смело подходили к ним, зыркали глазами, надеясь, а вдруг 
что-нибудь перепадет. Окопному солдату нечего было дарить, разве что запас 
пуговиц или звездочек, и ребята подставляли ладони, рассматривали эти 
немудреные вещички, как драгоценности, и без умолку приговаривали: 

- Мулцумеск, мулцумеск!* 

_______________ 

* М у л ц у м е с к - спасибо (рум.). 

Подъехал румын на телеге, которая называется у них, уверял Митря, каруца. 
Одетый по-летнему, в жилет, в белую, как исподняя, рубашку, в барашковой шапке, 
румын еще издалека встал на передок каруцы, снял шапку и, размахивая ею, 
улыбался. Затем привязал лошадь к иве, подошел к солдатам и, показывая на свои 
залатанные штаны, громогласно объявил: 

- Я исте миссия! - и галантно раскланялся. 

Солдаты, услышав это, рассмеялись. 

- Что вам угодно? - вмешался подошедший Митря и разговорился по-румынски, сразу 
посерьезнев. 

Оказывается, румын послан батраками и спрашивает у советских товарищей, как им, 
батракам, поступить с помещичьим имением, надо ли приступать к дележу земли, 
скота, инвентаря?.. 

Митря не посмел давать советы и обратился к Кострову. Выслушав, майор припомнил 
заявление Советского правительства о том, что советские войска посланы за 
границу с одной целью: преследовать врага вплоть до его разгрома и капитуляции, 
а внутреннее устройство, какую избрать власть, дело самого народа. 

- Так и передайте, что советские воины не вмешиваются во внутренние дела 
Румынии. Это собственная воля румын, как подскажет им совесть, так и поступят. 

Митря чин чином растолковал батраку. Тот любезно поклонился командиру, всем 
солдатам и побежал к повозке, выкрикивая: "Популярна республика!" 

- Рад был, - пояснил Митря. - Говорит, мы сами расправимся с помещиком! 

Поблизости от места стоянки машин размещалась корчма, под синим шатром 
толпились люди, пили цуйку. Крепка же у румын цуйка, вроде нашего первача, но 
пить приятнее. Митря пояснил, что цуйка делается из кукурузы, слив или 
винограда и оттого лучше пьется, мягче и душистее на вкус. 

С привокзального рынка солдаты несли огромные арбузы, желтую айву, початки 
вареной кукурузы... 

- Ребята, наши деньги меняют на ихние! - объявил вездесущий Тубольцев, успевший 
купить детишкам и жене недорогие подарки. Особенно нахваливал бусы из ракушек, 
которые даже нацепил себе на шею, и, увидев на нем эти морские разноцветные 
перламутры, товарищи шутили: 

- Ни дать ни взять королевский принц! 

- А что? Поставили бы, так и править начал бы государством! глубокомысленно 
заметил Горюнов. 

- Парик нужен, тогда сошел бы и за самого короля! - пошутил лейтенант Голышкин. 


Откуда-то прибежала Верочка, отозвала Алексея Кострова в сторону, впопыхах 
попросила: 

- Алешка, дай мне взаймы денег. Рублей сто. 

- Зачем тебе? Для таких бус?