Рвали неразборчиво, хотя попадались кисти совсем незрелые. Верочка напала на 
сизый виноград, но Нефед Горюнов поманил ее к себе: 

- Вот тутошний хорош. Черные гроздья идут на вина, а вот эти прозрачные. Гляди, 
солнышко внутри-то. Самые сладкие! 

- Самые сладкие, - отправляя в рот виноградины, приговаривала Верочка. 

Возвращались мужчины с виноградом в подолах гимнастерок, а Верочка несла в 
берете, да еще в руке две огромные кисти. 

- Как же я назад переберусь? Эй, помогайте уж... 

- А что за это посулишь? - подоспел Голышкин. 

- Что бы вы хотели? - дерзко спросила Верочка, заставив лейтенанта смутиться до 
красных пятен на лице. Голышкин смолчал, и лишь кто-то сбоку поддел его: 

- Поцелуя, видать, захотел! 

- Дурной, - с достоинством ответила Верочка. - Поцелуй тогда дорог, когда от 
любимой. 

- Шалуны! - незлобиво упрекнул Горюнов. - Иди сюда, Верочка, я проволоку 
раздвинул. Подлезай! 

Поехали дальше. 

Желая утолить скорее жажду, виноград ели немытым, и, когда Верочка намекнула, 
что надо бы сбрызнуть его водой, недавно прибывший а батальон молдаванин Митря 
заверил: 

- Мы привыкли есть с кустов. Чистейший, как слеза. 

- Спасибо и на том румынам, что дали нам отведать, - сказал Горюнов. 

- Благодарить, полагаю, их пока не за что... Подумаешь, виноград сорвали! - 
проворчал Голышкин. 

Тубольцев - в тон ему, с нотками недовольства: 

- Да и кому спасибо-то слать? Попрятались вон, и глаз не кажут. 

- Приглядываются! - уверял Митря. - Я румын знаю. Потянутся к нам. Еще какими 
друзьями станем! 

Тубольцев упорствовал: 

- Солдаты этого Сатанеску или как его... Антонеску до нитки наших людей обирали.
 Одессу вон разграбили, сказывали, даже рельсы трамвайные увезли к себе... А мы,
 выходит, должны миндальничать! 

- Что же ты хочешь, товарищ Тубольцев? - спросил вмешавшийся в разговор Костров.
 На какой-то отрезок пути он забрался в кузов к солдатам, вместе с ними уминал 
виноград, и сейчас Верочка, сидя с ним рядом, нет-нет да и совала украдкой ему 
в рот крупные, просвеченные солнцем ягоды. - Чего же молчишь, говори 
откровенно! 

- А я ничего не хочу, товарищ майор, - ответил Тубольцев. - Только знаю: 
вчерашнее требует отплаты. 

- Так вот этого не будет. И не велю, а приказываю... Никакого произвола! Заруби 
себе это на носу. И вообще, относиться к румынам корректно и вежливо, - 
наставлял майор. - Нельзя же всех под одну гребенку. Врагов хватает, но среди 
румын есть нейтральные, а есть и-просто друзья. Конечно, сразу разобрать кто 
есть кто - трудно, да и нужно ли? И мы вошли в Румынию не счеты сводить, не 
мстить, а избавлять от фашизма. Надо, в конце концов, смотреть в будущее. 

- И что же вам виднеется в будущем? - спросил Голышкин. 

- Увидим потом. И увидим, надеюсь, хорошее... Пойдут с нами одною дорогой. 

- А я думал, как бы ихних солдат побольше подключить заодно с нами фронт 
доводить... - высказал думку Горюнов. 

- И это, надеюсь, будет. 

Поторапливали колонну двигаться быстрее. А куда спешить? Порохом вроде и не 
пахнет. Впрочем, стоит прислушаться, как откуда-то издалека, из синеющей гряды