Верочку эти слова подруги смутили. 

- Прелестное ты создание, просто букет полевой. Сразу в тебя влюбятся, отбоя не 
будет, - позавидовала Тоня и спохватилась: - Да, впрочем... как твой капитан 
поживает? Мельком я его видела... Не было ли неприятностей после той... 
дьявольщины? 

- После чего-о? - протянула Верочка, не поняв. 

- Ну, этой... штрафной кутузки? 

- Все в порядке, - машинально ответила Верочка и тотчас насторожилась: - А 
разве что-нибудь судачат? 

- Опыта не имеешь, - внушала Тоня. - Где он устроился жить? 

- В отдельном домике. 

- Почему же не у нас. Не с тобой? - Тоня вскинула ресницы. 

- Неудобно. Еще пустят слухи... 

- Подумаешь - слухи! - возразила Тоня. - А так можешь и потерять. Опыта не 
имеешь, - повторила она. - На фронте мужчины так же скоро влюбляются, как и 
бросают девушек. Я же тебе сказывала о пензенской девице, что поехала 
производить на свет... Обесчестил ее ухажер - ищи ветра в поле! 

- Но ты же уверяла, что комиссар заставил его расписаться? 

- Именно заставил! - зудела Тоня. - Говорят, насильно мил не будешь. А тут 
насилие в чистом виде. 

- Вертихвостка, вот и поддалась! - отрубила Верочка и прямотой в суждениях 
пришлась не по душе Тоне. 

Разговор их перебил вспыхнувший сигнальный свет на пульте, он мигал красным 
огоньком, требуя внимания. 

- Я - "Роза"! Я - "Роза"! Ну чего вы дуете в трубку? Готово! перекинув шнур в 
дальний конец гнезд, в сердцах сказала Тоня. И снова абоненты требовали то 
"Сатурн", то "Ураган", а когда кто-то запросил первый номер, Тоня ответила, что 
тот находится в отъезде, а где именно будем искать. Она вдевала шнур то в одно 
гнездо, то в другое, пока наконец не нашла его на "Фиалке" и слегка пожурила, 
заметив, чтобы докладывал, где находится. Это ей-то, телефонистке Тоне! Уж 
больно многого хочет, неужели у нее такая власть, чтобы отчитывать, да еще 
похваляться перед подругой, что первый номер - это командир дивизии. 

- Он же тебе взбучку может дать, предположим, наряд вне очереди, сокрушалась 
Верочка. 

- Всякое бывает, - спокойно проговорила Тоня. - Иногда и накричит... Но и я 
спуску не даю... Так вот, ближе к делу, - посерьезнела Тоня, проводя рукою по 
аппарату. - Я тебе показывала на щитке номера... Замигает огонек, берешь шнур и 
вставляешь вон в ту дырку! А ты кончай быть недотрогой. Война - грубое дело, 
всему научит... За дежурство так умаешься, что голова кругом идет... Особенно 
ночью, когда все спят. И тебя невольно клонит ко сну... А спать на посту нельзя,
 преступно. Заруби это, подруженька, себе на носу, иначе враз можешь полететь с 
должности. 

Верочка согласно кивнула. 

- Учти: главное же, - поучала Тоня, - ни в коем случае нельзя напрямую называть 
абонентов по имени и фамилии... Должностные лица все закодированы, каждый 
позывной должна знать назубок, и надо прислушиваться: если в разговоре начинают 
открыто должности называть или количество танков, снарядов, автомашин, даже 
повозок, то долг телефонистки предупредить и даже оборвать ихнюю телефонную 
болтовню. Попомни: враг не дурак, и он может подключиться к проводам, что 
частенько бывает на поле боя. 

Тоня устало провела ладонью по лицу, по волосам. Потом усадила на свое место 
Верочку, приладила ей наушники, подложила в чугунную печку-времянку дров и 
прилегла рядом на кушетку. 

Верочка с замиранием сердца слушала, но, кроме писка, шороха и погодных 
разрядов, ничего не улавливала. 

- Пищит... - обронила она, поглядев на Тоню. 

- А ты привыкай. Писки, разряды - не твоя стихия. Опытная телефонистка должна