Красный Лес. 

В течение двух дней отряд полковника Егорова вел тяжелые бои в окружении, 
израсходовав почти все снаряды. В связи с тем что кончалось и горючее, я 
приказал Егорову ночью пробиваться на север, организовав навстречу ему удар 3-й 
гвардейской танковой бригады. Маневр был проведен удачно, и остатки группы 
Егорова соединились с главными силами корпуса. 

26 января мною было направлено командующему 2-й , гвардейской армией донесение, 
в котором я докладывал, что части механизированной группы 24, 25 и 26 января 
вели упорные бои с превосходящими силами противника, подошедшими с юга, в 
составе 120-150 танков, 3-4 полков мотопехоты при очень активной поддержке 
авиации и артиллерии, что в этих боях мы понесли большие потери как в личном 
составе, так и в материальной части и артиллерии. Сообщалось, что противник, 
опасаясь захвата силами механизированной группы Батайска, на участке Манычская, 
Красный подвел крупные части из основных сил кавказской армии с задачей 
отбросить войска механизированной группы, подошедшие уже р Ольгинской, за реку 
Маныч. В заключение делался вывод, что части механизированной группы в 
результате сложившейся обстановки и тяжелых потерь сейчас самостоятельных 
действий вести не могут. 

* * * 

Командующий 2-й гвардейской армией Р. Я. Малиновский, видимо, сумел убедить 
командующего фронтом, что при таком положении мехгруппа действительно наступать 
не в состоянии. На следующий день мне было приказано отвести ее на северный 
берег Маныча и занять жесткую оборону. 

Конечно, мы сознавали исключительное стратегическое значение Ростова, 
являвшегося воротами на Северный Кавказ, и были огорчены, что не смогли 
прорваться к этому городу, перехватить пути отхода кавказской группировки 
фашистов. Но вместе с тем если объективно оценить обстановку, учесть наличие 
крупных сил и средств противника в этом районе, истощение своих войск, то у нас 
не оставалось никаких сомнений, что дальнейшее наступление не только бесплодно, 
но и чревато тяжелыми последствиями. Следовало пополнить войска личным составом 
и материальной частью, подтянуть далеко отставшие тылы, подвезти боеприпасы, 
горючее и продовольствие, а затем уже развивать наступление, начатое под 
Сталинградом и на Среднем Дону. 

В первых числах февраля, когда мы занимались этой работой, восстанавливая 
боевую мощь корпуса, поступило волнующее сообщение о капитуляции сталинградской 
группировки противника. Все были вне себя от радости, которую многие бойцы и 
командиры выражали такой пальбой из автоматов и пистолетов, что мне в целях 
экономии патронов пришлось срочно отдать строгое распоряжение о прекращении 
самовольной стрельбы. 

Вскоре стали известны и результаты операции войск Донского фронта по разгрому 
противника в районе Сталинграда. Они уже не раз приводились в нашей 
военно-исторической и мемуарной литературе. 

Разгромив гитлеровские войска между Волгой и Доном, Советские Вооруженные Силы 
основательно надломили гигантскую фашистскую военную машину, полностью и 
окончательно взяли в свои руки стратегическую инициативу, перешли в наступление 
на огромном фронте от Ленинграда до Новороссийска и внесли решающий вклад в 
достижение коренного перелома не только в Великой Отечественной, но и во всей 
второй мировой войне. 

"Для Германии, - пишет в своей книге "Поход на Сталинград" бывший гитлеровский 
генерал Г. Дёрр, - битва под Сталинградом была тягчайшим поражением в ее 
истории, для России - ее величайшей победой"{32}. 

Да, это так, что впоследствии признавали даже самые реакционные военные 
историки Запада. 

Глава четвертая. 

Танки против танков 

Боевой опыт в контрнаступлении Красной Армии под Сталинградом и на Среднем Дону 
убедительно доказал, что советские танковые войска могут добиваться решающих 
успехов, когда они при поддержке мощной противотанковой артиллерии и авиации 
действуют массированно на направлениях главных ударов. 

К тому времени наша танковая промышленность уже набрала высокие темпы выпуска 
бронетанковой техники. Это позволило продолжать формирование новых отдельных 
танковых и механизированных корпусов, а также объединять их в танковые армии. 

В середине февраля 1943 года, когда 3-й гвардейский Котельниковский танковый 
корпус приводил себя в порядок после тяжелых боев под Батайском и Ростовом, 
меня вызвали к командующему войсками Южного фронта генерал-полковнику Р. Я.