Он, конечно, понимает суть вопроса: прежде чем атаковать, надо мощным 
артиллерийским огнем и бомбовыми ударами авиации подавить огневые средства 
противника -артиллерию, минометы, пулеметы. 

- Артиллерии у нас достаточно, - ответил генерал. - Правда, вся она легкая, не 
способная разрушить прочные укрепления немцев. Авиационной поддержки мы не 
имеем. Говорят, что вся наша авиация занята уничтожением противника, 
окруженного под Сталинградом, и ликвидацией близлежащих вражеских аэродромов. А 
главное - не хватает боеприпасов, прежде всего снарядов и крупнокалиберных мин. 
Подвозят их, как говорится, в час по чайной ложке, в основном на санях. Надо бы 
накопить снаряды и ударить по немцам покрепче. Но начальство сверху ежедневно 
требует наступать... - Лиленков глубоко вздохнул: - Вот и наступаем. Пугнем 
фашистов слабеньким артналетом, они отсидятся в глубоких укрытиях, а затем 
отбивают наши атаки ураганным огнем из всех видов оружия. 

Все ясно. Теперь знаем, почему так случилось, что значительные силы нашей 
пехоты и кавалерии в течение многих дней не могли ликвидировать небольшой 
плацдарм противника. Многократные атаки стрелковых и кавалерийских частей, 
проводимые, как говорил М. М. Попов, по всем правилам военного искусства, в 
конкретно сложившейся обстановке превратились в некий шаблон и не являлись для 
гитлеровцев неожиданностью. 

Уже по пути в штаб корпуса у меня четко определилась основная идея главный удар 
нацелить на высоту по кратчайшему направлению, вспомогательный правым флангом, 
в обход высоты, чтобы отрезать противнику пути отхода к переправе и 
парализовать его огонь из глубины. Удар должен быть внезапным, мощным и без 
артподготовки. В интересах внезапности атаку следует начать на рассвете, когда 
уже можно ориентироваться на местности. 

О своем замысле я доложил прибывшим на мой командный пункт М. М. Попову и А. М. 
Василевскому. С ними приехали также член Военного совета Сталинградского фронта 
генерал-лейтенант Н. С. Хрущев и командир 3-го гвардейского кавалерийского 
корпуса генерал-майор И. А. Плиев. 

Александр Михайлович на этот раз был приветлив, сказал, что докладывал И. В. 
Сталину мою просьбу о предоставлении необходимого времени для подготовки к 
операции и получил на это разрешение. 

Все внимательно выслушали меня. Только когда я доложил, что артиллерийскую 
подготовку атаки мы проводить не будем, А. М. Василевский спросил: 

- Вы что, не признаете артиллерии? 

- Признаю, - ответил я. - Но как показали бои за плацдарм, немцы уже привыкли к 
тому, что после нашей артподготовки обязательно последует атака, и успевали 
подготовиться к ее отражению. 

- С Павлом Алексеевичем, пожалуй, следует согласиться. Действительно, 
артподготовка, да еще слабая, только предупреждала, противника о начале нашей 
атаки, - поддержал меня М. М. Попов. 

- Артиллерия не останется без дела, - продолжал я. - Как только танки перейдут 
в атаку с исходных позиций, начнут работу и артиллеристы. Сигналом для открытия 
артиллерийского огня будет залп дивизиона РС нашего корпуса. 

Представитель Ставки согласился с нашими доводами, а М. М. Попов пообещал 
договориться с командармом 5-й танковой об артиллерийской поддержке наших 
действий. 

- Ну что же, пусть будет так, - сказал Александр Михайлович и предложил как 
можно тщательнее согласовать вопросы взаимодействия между танками, пехотой и 
артиллерией. 

Подводя итоги этого совещания, А. М. Василевский указал на важную значимость 
нашей небольшой по глубине и размаху операции, потребовал от нас проявить 
бдительность и быть в постоянной готовности к отражению возможного контрудара 
противника. В этом случае на войска первого эшелона 5-й ударной армии 
возлагалась задача упорно оборонять занимаемые рубежи, а 7-му танковому корпусу 
решительными контратаками из глубины разбить врага и отбросить его за Чир. 

У нас закипела работа. Ко мне на КП были вызваны командиры бригад и батальонов. 
Я ознакомил их с местностью и обстановкой, поставил конкретные задачи, указал 
боевые курсы и исходные позиции для атаки, на которые танки в ночь на 13 
декабря, совершив 30-километровый марш, должны были выйти к утру. 

Ночью немцы на плацдарме вели себя спокойнее, чем обычно, даже почти не пускали 
осветительных ракет. Такое поведение противника настораживало. "Что это? 
Стремление усыпить нашу бдительность или игнорирование возможности нашего 
наступления?"