на различие в должностном положении. 

- Живой! - стиснул Яков Николаевич мои плечи сильными руками, усаживая на диван 
будто гостя, а не подчиненного. 

- Как видите, только душа болит. Как же так случилось, что мы оказались не 
подготовленными к этой страшной войне? 

- Готовились, Павел Алексеевич, но, к великому сожалению, не успели. Ты ведь 
сам видел, чем нас бьет фашистская армия. Многочисленной и, прямо скажем, 
сильной боевой техникой, прежде всего танками, самолетами, поставляемыми уже не 
один год мощной военной промышленностью всей Западной Европы, да и не без 
помощи всего капиталистического мира. Зная об этом, Советское правительство 
стремилось дать нашей армии подобную, а кое в чем и лучшую боевую технику, да 
не хватило времени для производства ее в нужном количестве... - Федоренко 
подошел к своему рабочему столу, глубоко вздохнув, опустился в кресло и 
продолжил: - Конечно, у нас были допущены кое-какие промахи при создании в 
приграничных округах соответствующих группировок войск и приведении их в боевую 
готовность. Однако, мне думается, это все-таки не главная причина успеха немцев.
 Против танка с винтовкой не устоишь. Ценою большой крови мы могли бы только на 
некоторое время остановить их, но не разгромить... 

Яков Николаевич коротко ознакомил меня с положением на советско-германском 
фронте, растянувшемся от Карельского перешейка до Черного моря. Просто не 
верилось, что немецко-фашистские войска за два с половиной месяца овладели 
советской Прибалтикой и вышли на подступы к Ленинграду, захватили Белоруссию и 
часть районов западных областей РСФСР, оккупировали Правобережную Украину, 
Молдавию, прорвались к Киеву, Одессе и Крыму. Ожесточенные бои шли на 
смоленско-московском направлении, и фашистская авиация уже совершала налеты на 
Москву. 

- Ну, теперь ближе к делу, - сказал Федоренко и, раскрыв папку с документами, 
положил один из них перед собой. Это, как оказалось, был мой послужной список. 
- В связи с большими потерями бронетанковой техники и невозможностью восполнить 
их в скором времени Ставкой Верховного Главнокомандования было принято решение 
о расформировании механизированных корпусов. 

- И что же дальше? - невольно вырвалось у меня. 

- Собираем все, что осталось, вплоть до ремонтируемых и учебных танков, торопим 
промышленность с выполнением наших заказов, формируем отдельные танковые 
батальоны, полки и бригады... Как только предприятия танковой промышленности, 
эвакуированные на восток, начнут массовый выпуск танков, будут у нас и 
механизированные и танковые корпуса. А пока надо драться тем, что есть, менять 
тактику, помогать пехоте в обороне, действовать из засад, всеми способами 
истреблять живую силу и технику противника. - Генерал, взглянув на лежащий 
перед ним документ, потом на меня, вдруг неожиданно сообщил: - Есть предложение 
назначить тебя, Павел Алексеевич, начальником штаба бронетанковых войск Красной 
Армии. - Видимо не заметив на моем лице удовлетворенности этим предложением, он 
поспешил добавить: - Ты имеешь опыт работы в крупных штабах, теоретически 
подготовлен, как-никак преподавал в академии, кандидат наук... 

- И оказался к тому же битым, - усмехнулся я. 

- Ну, знаешь, за одного битого двух небитых дают... Не твоя в том вина. Воевать 
ты вроде бы умеешь. 

- Это еще надо доказать... 

- Вот чудак-человек! - уже раздраженно прервал меня Яков Николаевич. Ему, 
полковнику, предлагают должность генерал-лейтенанта, а он, видите ли, 
артачится! Да надо гордиться, что выбор пал именно на тебя! 

- Благодарю за доверие! - вскочил я с дивана. - Только лучше пошлите на фронт, 
все равно - командиром полка или батальона. Я должен воевать, а не бумаги 
писать... 

В глазах генерала вспыхнули гневные искорки. Опершись на стол тяжелыми, до 
синевы сжатыми кулаками, он резко поднялся, оттолкнув кресло. 

- Ишь, герой нашелся! А я, по-твоему, здесь бумагу мараю? Отлыниваю от фронта?! 
- бушевал Федоренко, яростно жестикулируя. 

Я молчал и, конечно, был уверен, что Я. Н. Федоренко тоже рвется в бой. Ведь 
его, как и любого советского человека, терзала жгучая ненависть к фашистам. Я 
знал, что он с радостью бы согласился командовать любым боевым соединением. Но 
ему, испытанному коммунисту, участнику гражданской войны, сражавшемуся за 
власть Советов в рядах революционных моряков, человеку большого опыта и 
незаурядных организаторских способностей, партия доверила в тяжелую годину 
высокий пост, определив его место во всенародной войне против захватчиков...