беспрепятственно двинулись на север, к Западной Двине (Даугава). 

Командующий 11-й армией генерал-лейтенант В. И. Морозов попытался было 
восстановить положение, бросив на Ионаву 84-ю мотострелковую дивизию. Но в 
ожесточенном бою это соединение, уже значительно обескровленное в боях под 
Каунасом, вновь понесло тяжелые потери и разрозненными подразделениями 
откатилось в расположение отступавших частей 16-го стрелкового корпуса. В целом 
11-я армия под угрозой окружения начала поспешный отход на северо-восток, за 
реку Вилия. Войска 8-й армии под напором мощной тильзитской группировки 
противника отступали на север, к реке Вента и Шяуляю. 

Таким образом, наступая на параллельных даугавпилсском и шяуляйском 
направлениях, противник обошел с флангов и окружил нашу 2-ю танковую дивизию. 
26 июня группа фашистских танков с десантом автоматчиков на броне совершила 
внезапное нападение с тыла на штаб дивизии и управление 3-го механизированного 
корпуса, располагавшего всего одним мотоциклетным полком. В завязавшемся 
жестоком бою мы потеряли многих боевых товарищей. Погиб и комдив генерал Е. Н. 
Солянкин. 

Бой продолжался до заката солнца. В наступивших сумерках мы отошли в глубину 
леса, а затем - в расположение частей 2-й танковой дивизии, имевшей не больше 
десятка танков, да и то с пустыми баками. Значительная часть боевых машин была 
потеряна в бою под Скаудвиле или выведена из строя самими танкистами после того,
 как они израсходовали горючее и расстреляли все снаряды. 

В дивизии я по приказанию генерала Куркина собрал совещание оставшегося в живых 
комсостава частей и штабов. Нужно заметить, что ни один из командиров и 
политработников не проявил растерянности, когда командир корпуса объявил, что 
мы находимся в окружении и принято решение прорываться на восток. Он приказал 
привести в полную негодность танки, оставшиеся без горючего, предварительно 
сняв с них пулеметы, распределить по подразделениям стрелковое вооружение, 
патроны и гранаты, принять меры по перевозке тяжелораненых и больных. 

Времени для этого оставалось в обрез, поскольку июньская ночь коротка, а к утру 
мы должны были во что бы то ни стало пересечь шоссе на Даугавпилс севернее 
Каунаса и углубиться в леса. 

Никогда мне не забыть, как танкисты со слезами на глазах расставались с танками,
 которые им было приказало собственными руками уничтожить. 

При обходе частей, готовившихся к прорыву из окружения, нас с генералом 
Куркиным привлек шум, доносившийся из кустарника, где стоял танк Т-34. Мы 
подошли поближе и стали свидетелями драматической сцены. 

- Не могу! Рука не поднимается калечить свой танк. Он, может, десять раз спасал 
меня от смерти, а вы заставляете его уродовать! - всхлипывал молоденький 
танкист, как оказалось, механик-водитель. 

- А ты что, хочешь оставить его фашистским гадам целехоньким? Или на себе 
потянешь? Тоже мне разнюнился! - горячился рядом с механиком лейтенант. 

Куркин положил руку на плечо плачущему танкисту и мягко, по-отечески сказал: 

- Успокойся, сынок... Всем нам тяжело, но иного выхода нет. Не оставлять же нам 
действительно врагу машину в исправном состоянии... 

Парень поднял мокрое от слез лицо, с тоской в глазах посмотрел на генерала и, 
схватив лежавший у ног молоток, нырнул в люк танка. 

Мы молча пошли дальше, невольно прислушиваясь к бередившему душу грохоту в 
танке. 

...Тяжелые испытания выпали на нашу долю. Около двух месяцев продвигались мы 
через леса Белоруссии и Северной Бряншины на восток, обходя ночами города, 
деревни и села, занятые крупными гарнизонами врага, уничтожая тыловые 
подразделения гитлеровцев, колонны их автомашин с боеприпасами и различным 
снаряжением. Несмотря на все тяготы и лишения, наши люди не падали духом, не 
теряли облика советских воинов. Они вышли к линии фронта в военной форме, имея 
при себе личное оружие и документы, а коммунисты - партийные билеты. 

После выхода из окружения из танкистов группы генерала А. В. Куркина были 
сформированы и направлены на заводы за получением боевой техники танковые 
экипажи. Старшему командному составу, в том числе и мне, было приказано 
следовать в Москву. 

* * * 

В Москве я был принят начальником Главного бронетанкового управления 
генерал-лейтенантом танковых войск Я. Н. Федоренко. Еще в конце тридцатых годов 
у нас с ним установились хорошие, можно сказать, дружеские отношения, несмотря