ь огонь зенитных пушек и 
пулеметов, не допустив при этом тактических ошибок.
      Одиночный разведчик, как и минер, ошибается только раз.
      Подчиненная мне эскадрилья, предназначенная в основном для ведения 
разведки, была укомплектована опытными летчиками. В ее составе были Иван 
Лукашевич и Владимир Карпович, а также способная молодежь, прибывшая в полк год 
назад. В подготовке летчиков большое внимание уделялось тактике построения 
разведывательного полета. В основу ее мы положили выход к цели на большой 
скорости со стороны солнца, скоростное снижение за счет предварительно 
набранной высоты, распознавание целей, уход от зенитного огня на бреющем полете.

      Боевую работу эскадрильи затрудняла нехватка самолетов МИГ3. Эта машина 
наиболее полно отвечала требованиям скоростного метода выхода к объекту 
разведки. Но новых «мигов» к нам в часть не поступало. Выпуск их 
промышленностью к этому времени был полностью прекращен, так как моторы 
конструктора А. А. Микулина ставились на штурмовики Ил2. Изза нехватки 
техники на каждом самолете закреплялось два летчика. Моим напарником был Даниил 
Никитин. Летали на задания поочередно.
      Светлое время с каждым днем увеличивалось, выходить в тыл противника 
приходилось часто. Особенно большая нагрузка легла на нас после тяжелого 
ранения Карповича, одного из лучших летчиков полка. В тот раз на разведку войск 
противника в Донбассе Владимир вылетел с утра, первым. Время его полета еще не 
закончилось, как вдруг над аэродромом появился самолет. Видно было, что пилот с 
большим трудом управляет истребителем. Беспокойство охватило всех нас. Посадку 
летчик произвел с высокого выдерживания, как говорится, плюхом. Когда самолет 
закончил пробег, лопасти винта уже не вращались. Все бросились к машине, 
застывшей на посадочной полосе. Еще издали заметили развороченный снарядами 
борт «мига». В кабине увидели Карповича. Он повис на привязных ремнях, опустив 
голову.
      Рядом с самолетом остановилась санитарная машина. Врач с помощью летчиков 
вытащил из кабины тяжелораненого Карповича. Он был в бессознательном состоянии. 
Левая рука повисла, из нее сочилась кровь. «Санитарка» тут же увезла Карповича 
в санбат…
      Все мы были поражены мужеством и самообладанием нашего товарища. Тяжело 
раненный, он всетаки сумел одной рукой довести самолет до аэродрома, сесть и 
выключить мотор. Повидимому, чувство долга, качества настоящего бойца помогли 
ему вести разбитый истребитель, посадить его на своем аэродроме.
      Зенитная оборона в том районе, куда вылетал Карпович, была мощной, и 
недооценивать ее было нельзя. Я сам испытал ее силу. Выполняя полет на разведку,
 увидел ниже, впереди себя «хеншеля», идущего, видимо, от линии фронта на 
аэродром. Спикировав, зашел ему в хвост и пустил «эрэс». Но тот прошел мимо 
цели. Пустил второй – снова неудача. Обозленный, стреляю в упор по кабине 
«хеншеля». Очередь прошила самолет врага. Падая крутой спиралью, он ткнулся 
мотором в землю и застыл с задранным хвостом. Я решил поджечь его на земле. 
Снижаюсь для атаки. Но тут зенитчики открыли такой ураганный огонь, что 
пришлось прижать самолет к земле и уходить на повышенной скорости.
      Зарулив на стоянку, еще не сняв парашюта, обратился к технику самолета:
      – Чувашкин, почему «эрэсы» уходят в сторону от линии прицеливания?
      – Товарищ капитан, с ними в спешке порой обращаются, как с дровами. 
Развозят навалом. Вот и сейчас, посмотрите: привезли из склада и побросали на 
землю!
      Я подошел, осмотрел снаряды. Невольно сжал до боли пальцы в кулаки. На 
многих реактивных снарядах стабилизаторы были погнуты. Так вот почему они 
проходят мимо цели! Приказал Чувашкину не подвешивать ни одного «эрэса» даже с 
небольшой деформацией стабилизаторов, а сам отправился искать виновных. Увидел 
инженера полка по вооружению и командира батальона аэродромного обслуживания.
      – По вине оружейников сегодня чуть не упустил «хеншеля», – говорил я 
резко, с обидой. – Вижу, что некоторые считают, «эрэсы» нужны, чтобы пугать 
противника. Разве снарядом с погнутыми стабилизаторами можно попасть в самолет?
      Офицеры сразу же поняли, в чем дело.
      – Не горячись, Александр, поправим. Действительно, не следили за 
«эрэсами», – с горечью отозвался инженер.
      После этого оружейники и работники батальона аэродромного обслуживания 
стали серьезнее относиться к реактивным снарядам. И это сказалось, 
эффективность стрельбы повысилась. Мне удалось уничтожить ими несколько 
автомашин и подбить паровоз на перегоне.
      Реактивные снаряды были очень эффективны. Помню, пошли на задание 
смешанной группой – шестерка И16 соседнего полка и наша тройка «мигов». 
Предстояла штурмовка скопления войск противника в районе Чистякове. При подлете 
к цели нас пытались атаковать двенадцать итальянских истребителей «макки». Они 
шли сомкнутым фронтальным строем. Первыми развернулись И16 и пустили им в лоб 
около десяти «эрэсов» с дистанционным взрывателем. Реактивные снаряды 
взорвались в строю противника. Сразу же вспыхнули несколько «макки». Как факелы 
они пошли к земле. Остальные итальянские истребители тут же развернулись, 
рванули в сторону и скрылись. После этого случая «макки» обходили стороной наши 
самолеты.
      Весной на смену выбитым н