еренно вели огонь по 
наземным целям. Но в первых полетах при встрече с «мессершмиттами» нервничали, 
жались к нам с Крюковым. В таких вылетах я боялся, что подопечные могут 
столкнуться в воздухе. Порой так близко подходили к самолету, что приходилось 
принимать меры. Но с каждым вылетом у молодежи росли уверенность и смелость. 
При появлении «мессеров» они стали активнее использовать «эрэсы». В таких 
случаях вражеские истребители теряли охоту приближаться и оставляли нас в покое.
 За все боевые вылеты в период переучивания эскадрилья не потеряла ни одного 
летчика и самолета.
      Через пару месяцев, закончив программу, подразделение вернулось на 
аэродром близ шахты Свердловской, где базировался полк. Пока мы занимались 
подготовкой молодого пополнения, на нашем фронте произошли некоторые изменения. 
Была проведена зимняя наступательная операция, освобожден населенный пункт 
БарвенковоЛозовая. Изменилось и главное направление действий нашего полка с 
Таганрогского на Донбасс. Этот район с плотно расположенными городами был очень 
сильно насыщен зенитными средствами противника. С улучшением погоды 
противодействие вражеской авиации, в том числе и истребителей союзников 
Германии, становилось более активным. Чувствовалось, что противник 
сосредоточивает свои силы в Донбассе. Наше командование требовало усиления 
разведки этого района.
      В полку я опять пересел с И16 на свой МИГ3. Меня вернули к основной 
боевой работе – ведению разведки наземного противника. Не скрою, это решение 
командования расстроило. Я стремился к полетам на прикрытие войск, хотел ходить 
на сопровождение бомбардировщиков и штурмовиков. Мне казалось, что в воздушных 
боях я смог бы проявить себя как летчикистребитель более полно. Увы, пока об 
этом мог только мечтать. Теперь я нештатный воздушный разведчик, 
предназначенный вести визуальное наблюдение за расположением и передвижением 
войск противника. С поиском же воздушного противника, с ведением боя, к чему 
стремится каждый истребитель, приходится пока распрощаться. Командование 
заинтересовано в точных разведывательных данных. Поэтому от меня категорически 
требовали избегать воздушных схваток, внимательно наблюдать за движением колонн 
противника, за сосредоточением его сил. Срыв задания, даже в случае вынужденной 
схватки с истребителями врага, резко порицался, считался невыполнением боевой 
задачи по вине разведчика.
      В условиях ясной погоды прошедшего лета, когда полк не испытывал 
недостатка в самолетах, вылеты на разведку производили в основном парой или 
звеном. Разведка велась силовая. Мы преднамеренно или вынужденно ввязывались в 
бой с «мессершмиттами». Теперь же, в зимних условиях, полностью перешли на 
одиночные полеты разведчиков. Плохая погода стала нашим союзником. Она 
позволяла скрытно и внезапно выходить на цели, а при опасности уходить в облака 
от вражеских истребителей или огня зениток. Но такие полеты требовали высокой 
подготовленности, умения летать в сложных метеоусловиях и точно ориентироваться 
на местности, вести самолет по приборам.
      В то же время недооценка особенностей полетов в сложных погодных условиях 
порой приводила к тяжелым последствиям. В начале осени не вернулись с задания 
комиссар эскадрильи Федор Захаров, сержанты Леонид Сташевский и Иван Войтенко. 
Эти летчики не имели опыта полетов в сложных метеоусловиях. Неизвестно, как и 
где они погибли. То ли были сбиты противником, то ли не справились с 
пилотированием в облаках. При одиночном полете рядом с разведчиком не бывает 
свидетелей. Родные же получали сообщения о том, что их сын пропал без вести.
      Но лучшие летчики части свою задачу выполняли успешно. Регулярно летал на 
разведку и я. Освоил этот вид боевых действий. В таких полетах и прошла зима.
      Март принес с собой яркое солнце, ясное небо. Полеты одиночных 
разведчиков в подобной воздушной обстановке изжили себя. Однако руководство 
дивизии не учло это. Нас продолжали по инерции посылать одиночными экипажами. 
Между тем в Донбассе, где противник ускоренно сосредоточивал войска, появились 
сильные патрули истребителей, нарастала мощность зенитного огня.
      В подобной воздушной обстановке одиночный разведчик чувствовал порой себя 
просто обреченным. Если быть объективным, то следует, к сожалению, признать: 
противник в воздухе имел явное количественное и тактическое преимущество.
      Когда ты один в небе и за тобой охотится враг, психологическое состояние 
летчика крайне напряженное. Небо кажется чужим, враждебным. Рядом с тобой нет 
даже напарника, присутствие которого развеяло бы чувство одиночества, повысило 
уверенность в успехе боевого вылета.
      Визуальная разведка замаскированных объектов противника велась на малой 
высоте. Летчик обязан избегать воздушного боя, уметь уйти от вражеских 
истребителей, прикрывающих объект с неба, и зенитных средств. Его задача 
фактически «выкрасть» данные, правдиво, четко и полно доложить о результатах 
полета. Все это требует высокой самодисциплины, исключительного самообладания и 
тактического мастерства. Нужно глубоко знать противника, его силы и средства, 
приемы борьбы. Можно перечислить еще немало качеств, без которых разведчику не 
добиться успеха. Нужна и храбрость: умение пройти скво