нас: стали выполнять на «яке» пилотажные 
фигуры. Их можно было понять, летчики радовались новым самолетам. Все в полку, 
задрав головы, смотрели на представление. В один из моментов над нами 
пронеслась пара «яков» и перешла в крутую «горку». Ведущий пары на «горке» 
пытался сделать восходящую «бочку». Но выполнил эту фигуру неумело. Вместо 
«бочки» у него получилась «кадушка». Так опытные пилотажники называют неумелое 
выполнение этой фигуры, когда переданы элероны, опускается нос самолета и 
теряется высота. В данном случае ведущий изза «кадушки» ушел под своего 
ведомого, оказался сзади него.
      Я видел это, подумал: «А ведь так можно уходить изпод огня противника, 
когда он у тебя в хвосте». Мы с лейтенантом Искриным продумали и проиграли на 
моделях этот маневр. А чуть позже, с разрешения комэска над аэродромом стали 
его отрабатывать. Искрин заходил в хвост моего самолета и брал в прицел. На 
дистанции возможного открытия огня я полностью давал на вращение самолета 
элероны, делал «бочку» со снижением и уходил вниз. За счет прибранного газа 
мотора оказывался ниже Искрина метров на пятьдесят – сто и в хвосте его 
самолета. Даю газ, делаю «горку» и ловлю напарника в прицел.
      Этот маневр мы с Николаем Искриным тренировали после каждого боевого 
вылета. Отработали до автоматизма и были готовы уверенно его применять в 
настоящем бою с «мессершмиттами». Отрепетировав на прямой, стали применять его 
на виражах. В последующие годы войны этот прием три раза спас меня от вражеских 
истребителей.
      В морозные дни января в полк прибыло пополнение – группа молодых летчиков 
в звании младших лейтенантов. Наконецто был отменен предвоенный приказ о 
присвоении летчикам после окончания авиашколы звания сержанта. Однако молодые 
пилоты освоили в школе лишь полеты на И16. Боевое применение не отрабатывали. 
Было ясно, что с такой подготовкой выпускать на боевые задания неразумно. 
Требовались тренировочные полеты в боевых порядках групп. Надо было научить их 
штурмовым действиям, ведению воздушного боя. Это хорошо понимало командование 
полка. Решено было создать специальную эскадрилью из молодых летчиков. Комуто 
надо было помочь в их боевом становлении.
      В один из дней Иванов вызвал на КП Павла Павловича Крюкова и меня. Он 
поздравил нас с присвоением звания капитанов, а потом завел разговор о методике 
подготовки молодежи. Командир решил с нами посоветоваться. Это сразу же 
насторожило. Такой подход грозил тем, что можно оказаться во главе эскадрильи 
молодых летчиков. Закончив обсуждение подготовленной штабом программы ввода 
молодежи в строй, командир полка сказал:
      – Ну что же. Вы мне очень помогли вашими советами. Вот и займитесь 
обучением молодежи. Командиром тренировочной эскадрильи я думаю назначить вас, 
товарищ Крюков, а заместителем у вас будет Покрышкин.
      – Товарищ командир! Вы скоро из меня, летчикаистребителя, сделаете 
постоянного инструктора! – взмолился я.
      – Александр Иванович! Ты уже имеешь опыт подготовки молодых летчиков. 
Надо и этих ребят научить воевать.
      Я испытывал большое уважение к Виктору Петровичу и не хотел его огорчать. 
Не стал больше упрашивать и дал согласие. Прельщало и то, что командиром 
специальной эскадрильи назначили Крюкова. Все летчики полка уважали его за 
спокойный характер, рассудительность. Пал Палыч смело воевал на ХалхинГоле. За 
проявленное мужество в боях с японцами был награжден орденом Красного Знамени. 
Он служил примером и в боях с гитлеровцами.
      Закончив формирование, наша эскадрилья на десяти И16 перелетела на 
аэродром, ближе к линии фронта. Не теряя попусту времени, начали усиленно 
заниматься изучением тактики действий при штурмовке наземных целей и ведении 
боя с самолетами противника. Закончив практическую отработку техники 
пилотирования и стрельб по наземным целям полетов в боевом порядке группы, 
приступили к боевым вылетам.
      Среди молодежи мне очень понравились своей хваткой Степан Вербицкий, 
Николай Науменко, Владимир Бережной и Саша Мочалов. По всему чувствовалось – 
будут настоящие истребители. Определили их ведущими пар. К сожалению, в первое 
время морозная и снежная погода мешала выполнению нашего плана. Пускать в 
боевой полет неопытных молодых летчиков при низкой облачности и плохой 
видимости было опасно. В такую погоду мы летали с Искриным парой или одиночно 
на «свободную охоту». Уничтожали паровозы на перегонах, автомашины на дорогах.
      Както выдался очень морозный день. Взлетать надо было срочно – 
требовалось произвести разведку на дороге. Я не успел надеть лицевую маску. И 
за это здорово поплатился. Техник в спешке не смог хорошо очистить от снега 
часть фюзеляжа. В полете хлопья кружились по кабине, снег прилипал к лицу, таял.
 А мне было не до этого; следил за местностью, искал цели. Да и за воздухом 
нужно было зорко наблюдать. После посадки техник самолета, глянув на меня, 
тревожно произнес:
      – Товарищ капитан! Вы же все лицо обморозили! Надо быстро чтото делать!
      Он было схватил варежкой снег… Но обморожение было таким сильным, что 
«российский метод» не помог. К вечеру лицо и шея страшно распухли. Смазал их по 
совету врача жиром, но это не дало вначале положительных результатов. Несколько 
дней пришлось скучать в казарме и лечиться. Кабина на И16 не имела колпака, 
обогрева и поэтому часто даже опытные летчики обмораживали себе лицо в морозные 
дни, летая без лицевой маски. А надевать ее не хотелось, она мешала летчику в 
воздушном бою, уменьшала обзор.
      Отрыв нашей молодежной эскадрильи от полка, частая непогода сказывались 
отрицательно. Настроение у летного и