оворить убедительно, веско, 
чтобы каждый согласился: «Да, это так!»
      Шли последние дни декабря. В штабе полка был настоящий аврал. Беспрерывно 
звонили телефоны из дивизии, переворачивались кипы бумаг, вспыхивали острые 
споры между офицерами. Нам, летчикам, было известно, что готовятся данные для 
подведения итогов боевых действий частей за полгода.. В полку оцениваются 
результаты каждого летчика.
      В самый канун Нового года все успокоилось. В этот день к вечеру в 
общежитии летчиков появился адъютант нашей эскадрильи Медведев. Вскоре подошел 
ко мне. Вижу – расстроен,
      – Не смог я отстоять вашу кандидатуру.
      – А в чем дело?
      – Первое место в полку установили Фигичеву.
      – Ну и что же тут плохого?
      – У вас около двухсот боевых вылетов, сбито более десяти самолетов. А вам 
отвели второе место.
      – Ну, а зачем расстраиваться? Разве мы воюем за призовые места?
      Медведев, видя, что его не поддерживают, даже растерялся. Я пододвинулся 
к нему, спокойно сказал:
      – Свой авторитет защитим в боях. Не скрою, мысли были о другом. Надо было 
подготовиться к завтрашнему вылету на штурмовку, открыть боевую деятельность в 
новом году. К таким вылетам готовились и другие летчики.
      Перед ужином майор Иванов посоветовал мне, И. Лукашевичу и В. Карповичу 
пораньше лечь спать. Мы поняли, что утром тройкой вылетим на штурмовку.
      На торжественный ужин был собран почти весь офицерский состав полка. 
Виктор Петрович тепло и сердечно поздравил всех с наступающим Новым годом и 
пожелал боевых успехов. Слушая его, каждый летчик думал о прошедших месяцах 
войны, о своих успехах и неудачах, о погибших боевых товарищах. Что принесет 
новый год нашей Родине и каждому из нас? Конца войны еще не было видно. Мы 
знали: нас ожидают жестокие бои. И мы были готовы к ним.
      
КОГДА ОДИН В НЕБЕ
      
      Досталось техникам в первый день нового года. Мороз выдался на редкость 
для этих южных мест крепким. Пришлось прогревать моторы специальными печками. 
Но все равно двигатели запустились с трудом. Долгое проворачивание их холодным 
сжатым воздухом вызвало запотевание свечей. Надо взлетать, а мотор работает с 
перебоями… И в воздух нельзя, и вылет срывать не хочется. Сижу в истребителе, 
думаю, что делать.
      Слышу, у Лукашевича мотор работает почти без перебоев. Я оставляю свою 
машину, высаживаю Лукашевича, взлетаю на его самолете.
      Над аэродромом поискал в воздухе Карповича, рядом его не было, взглядом 
окинул старт. Тоже нет. Стоял лишь мой «миг». Не успели убрать. «Неужели 
отказал мотор и он упал?» – мелькнула мысль. Тут же глянул в поле, по 
направлению нашего взлета. Вон он – самолет Карповича! Стоит, вроде на шасси, в 
двух километрах от аэродрома.
      На моем самолете мотор все же изредка дает перебои. Лететь одному или 
сесть? С возвращения начинать новый год нельзя, сорвешь боевое задание. Упрямый 
сибирский характер не позволял идти на посадку. Принял решение лететь в 
одиночку, искать вражеские цели.
      На заснеженной равнине хорошо видны наезженные дороги, вьются между 
шахтерскими поселками и городками. Изредка встречаются отдельные машины. Мороз 
загнал всех немцев в дома. На станции Амвросиевка сбросил с вертикального 
пикирования бомбы по железнодорожным эшелонам. Зенитчики, греясь в домах, 
прозевали мой удар. Они открыли огонь, когда я уже уходил вдоль дороги на 
Таганрог. На ней мне удалось сжечь пару машин марки «Шкода».
      Лег на обратный путь. При подходе к линии фронта увидел на краю села дым 
и огонь от костров. Вокруг них грелись танкисты. Их узнаешь сразу, да и с 
десяток танков стояло в стороне. Поздно всполошились. От моих пулеметных 
очередей многие не успели укрыться в танках. А как поспешно они ныряли в люки! 
Это рассмешило меня. До самого аэродрома ироническая улыбка не сходила с лица.
      Зарулив на стоянку, спросил у техника:
      – Что с Карповичем?
      – Ничего страшного. Мотор сильно барахлил. Он сел вынужденно. Сам 
невредим, самолет цел.
      – Это хорошо! Я волновался за него. Командир полка внимательно выслушал 
мой доклад о результатах вылета. Потом спросил:
      – Как у тебя работал мотор в полете?
      – На маршруте изредка давал перебои. Всю дорогу дрожал, но всетаки 
работал.
      – Почему же не вернулся?
      – Товарищ командир! Не хотелось подвести под неприятность полк. Был бы 
срыв задания.
      – Ух! Твердолобый сибиряк. Сломаешь когданибудь шею изза своего 
характера.
      – Лучше уж разбиться, чем терпеть позор,
      – Ладно, иди! Сегодня отдыхай, – отпустил меня Иванов. По его настроению 
я понял: хотя он и пожурил, но был доволен, что боевое задание выполнено.
      Однажды повседневная боевая работа прервалась: полку передавали самолеты 
Як1 из соседней части. Мы получили десяток «яков», а бывшие их хозяева убыли 
на авиазавод за новыми.
      Боевая матчасть, а у нас не хватало самолетов, вызвала радость у летчиков.
 Но одновременно и небольшое огорчение: получилито мы уже потрепанные в боевых 
действиях «яки». Нам, конечно, тоже хотелось летать на новых самолетах. Но 
делать нечего: какие ни есть – а боевые машины.
      Вторая эскадрилья срочно приступила к переучиванию летного состава. Надо 
отметить, пилоты быстро освоили Як1. Самолет, по сравнению с «мигом», был 
прост в управлении во всех видах полета, легок в пилотировании и имел на 
вооружении пушку и два «шкаса». Вооружение было не очень мощное, но всетаки 
сильнее, чем на «миге».
      Через несколько дней на наш аэродром пришла из глубокого тыла группа 
летчиков на новых Як1. Возвращаясь на фронт, они сели для заправки горючим. А 
прежде чем сесть, решили удивить