– Я сам жалею, что не уничтожил, а только продырявил этого разведчика. А 
сегодня утром накрыли нас артогнем и мы едва оттуда сумели вылететь под 
разрывами снарядов.
      – А как погиб Овчинников? – спросил я у Атрашкевича.
      – Вел бой на виражах. Но МИГ3 это же не «Чайка». Его зажала пара Ме109 
и сбила. Упал на границе аэродрома.
      На ужин собрались все летчики полка. Командир постучал ножом по стакану. 
Все затихли.
      – Товарищи! Прежде чем начать ужин, я хочу провести краткий разбор 
действий полка в первый день войны с фашистской Германией и ее союзниками. 
Прежде всего почтим стоя память тех, кто отдал свою жизнь сегодня за нашу 
Родину. Погибли Семен Яковлевич Овчинников, Александр Матвеевич Суров, техник 
звена Дмитрий Аркадьевич Камаев и моторист Фаддей Викторович Вахтеров.
      Минуту молча стояли, поглядывая на места, где всегда сидели однополчане. 
На тарелках лежали маленькие букеты полевых цветов. Сколько еще будет таких 
потерь? А может быть, и на мою тарелку ляжет букет цветов…
      Майор Иванов рассказал о смелости и отваге наших летчиков в первых боях. 
По данным полковой разведки в районе Бельцы нами сбито около десяти самолетов. 
Миронов утром сбил разведчика «Хеншель126». Атрашкевич сбил командира 
вражеской авиагруппы, майора, награжденного Железным крестом.
      Затем Виктор Петрович сообщил о боевых успехах других частей дивизии. 
Летчики 4го истребительного авиационного полка успешно отразили налеты 
вражеской авиации на Григориопольский и Тираспольский аэродромы. Полк также вел 
бои над Кишиневом и за день сбил около двадцати самолетов противника. Командир 
эскадрильи Морозов таранил Ме109, а капитан Кафтанов, тоже командир эскадрильи,
 сбил три самолета. Я знал этого отважного бойца. До прибытия в полк он был 
летчикомиспытателем, в совершенстве владел боевой машиной.
      В первые часы войны хорошо проявил себя и личный состав 63го 
истребительного авиационного полка. Здесь также организованно отразили два 
налета румынской авиации. Было сбито более двадцати самолетов.
      Такая информация Иванова обрадовала нас. Она както уменьшила боль души 
за погибших однополчан. Выходит, умело ведя бой, можно успешно бить хваленых 
гитлеровских асов.
      Атрашкевич спросил командира части:
      – Товарищ майор, а где Крюков и Миронов?
      – Крюков по приказанию командира дивизии вылетел парой на разведку в 
район Плоешти и не вернулся. Пока никаких данных о нем нет. Миронов вылетел в 
Бельцы, но сюда, на аэродром, не прибыл.
      Сообщение о Павле Павловиче Крюкове, характере его задания вызвало 
недоумение у летчиков. Полет далекий, «на пределе запаса горючего, район не 
изучен. Каждый невольно представил себя на месте Крюкова. Такую разведку надо 
тщательно готовить, проводить более сильными группами.
      Майор Иванов сердито глянул в зал, и все притихли. Мы знали, что командир 
полка, кадровый офицер, не терпел какихлибо проявлений неудовольствия.
      – Командирам эскадрилий приказываю завтра же организовать оборудование 
укрытий для всех самолетов и предупредить личный состав о том, что во время 
бомбежки нельзя бегать, а надо лежать на земле, в щелях, укрытиях. Прямое 
попадание в человека бывает очень редко. Если мы научим личный состав правильно 
вести себя при бомбежках, то жертвы на земле будут крайне редки. А теперь всем 
спать. Рано утром начнется боевая работа.
      Долго не мог заснуть в ту ночь, волновался за Костю Миронова, моего друга.
 А надо бы за короткую июньскую ночь сбросить с себя нагрузку сегодняшнего дня. 
Заснуть мешали и думы о Су2, а также моя попытка в одиночку блокировать 
аэродром в Романах. Все больше сознавал, что, взяв на себя такую задачу, я 
зарвался. Одному это сделать не под силу. На мое счастье, в воздухе не 
оказалось «мессершмиттов», а то мог бы «красиво» погибнуть на глазах летчиков и 
техников врага.
      Раннее утро. С востока все заметнее светлело небо. И лишь на западе оно 
покрыто ночной мглой. С летного поля доносился нарастающий гул работающих 
моторов. Его перекрывал треск коротких очередей из пулеметов. Это технический 
состав проверял исправность вооружения. Отстрел оружия с сегодняшнего дня 
приказано производить со стоянок, а не в тире, как было установлено в мирные 
дни.
      Летчики стояли поэскадрильно, вокруг своих командиров. Наблюдали за 
трассами, прочерчивающими с разных направлений темный горизонт. Все молчали, 
изредка посматривая в направлении командного пункта полка. Невольно думали об 
итогах вчерашнего дня, о том, «что день грядущий нам готовит». Семейных 
летчиков беспокоила судьба родных, оставшихся в Бельцах. Короткий сон не принес 
отдыха, одолевала дремота. Молчание нарушил Дьяченко.
      – Эх! Поспать хочется, хотя бы пару часиков! Разве это отдых, какихто 
четыре часа!
      – Вот чего захотел! Вчера почти весь день провалялся под крылом самолета 
и сегодня повторить свой «подвиг» хочешь! За тебя дядя воевать будет? Доживешь 
до зимы, тогда и отоспишься, – откликнулся Фигиче