х 
летчиков на И16. Внизу, в разрывах облаков, станция Акимовка. Противник, 
приспособив для обороны кирпичные здания и фундаменты домов, упорно 
сопротивлялся нашим частям. Надо выкурить гитлеровцев из оборонительных 
сооружений и помочь бойцам захватить этот важный опорный пункт.
      Вытягиваясь в цепочку, с полукруга пошли в пикирование. У самой земли 
сбрасываем зажигательные бомбы. Огонь сразу же охватил опорный пункт. Плотный 
белый дым от «КС» ослепил огневые точки. Наша пехота поднялась в стремительную 
атаку. Гитлеровцы панически удирали со станции. Мы расстреливали их из 
пулеметов и пушек до полного израсходования боекомплекта.
      В этот день наша группа произвела еще два вылета на поддержку наступающих 
стрелковых частей западнее станции. Вечером пришла благодарность от наземного 
командования за помощь в освобождении Акимовки.
      Молодые летчики ликовали: первые боевые вылеты и благодарность. В 
последующие дни группа в полном составе наносила штурмовые удары по огневым 
точкам врага, скоплениям автомашин и артиллерии на позициях. Так в боях 
вчерашние птенцы обретали крылья.
      
НЕДЕЛЯ ИСПЫТАНИЙ
      
      Оперативная обстановка не радовала. Несмотря на поддержку авиации, 
продвижение наших наземных частей в Таврии было незначительным. Не хватало сил 
для прорыва обороны противника. Артиллерии в войсках было мало, а танков мы 
вообще не видели. Наступление не получило развития и выдыхалось.
      В один из дней, под вечер, меня вызвали на командный пункт.
      – Покрышкин, парой с капитаном Барышниковым немедленно вылетайте в район 
Пологов и Орехова. Проведите детальную разведку, – сказал командир полка. – Из 
дивизии сообщили, там на дорогах появились вражеские мотоциклисты.
      Лететь предстояло на север, в тыл 18й армии. Это насторожило. На этом 
направлении я уже имел неприятности при сопровождении бомбардировщиков на 
МогилевПодольский. Да и ведомым брать Барышникова не хотелось. Он пожилой 
летчик. За последнее время стал проявлять повышенную осторожность при 
выполнении боевых заданий. Я знал, что его психическое состояние нелегкое, а 
поведение граничило порой с проявлением боязливости. Однако летного состава не 
хватало и выбирать не приходилось.
      Обстоятельно побеседовали и взлетели.
      Идем на Пологи на высоте пятьдесят метров. Небо закрыто невысокой 
сплошной облачностью. Хорошо видно, что на запад двигаются пешим порядком 
отдельные наши части. Вот и артиллерия на конной тяге. Это подкрепление нашим 
наступающим войскам в районах Каховки и западнее Мелитополя.
      Под нами Пологи. Здесь все спокойно. Однако меня не покидает чувство 
тревоги. Сообщение о появлении в нашем тылу мотоциклистов значило многое. По 
своему небольшому боевому опыту я знал принцип наступления танковых войск 
противника после прорыва их в тыл обороны. Впереди двигаются разведывательные 
части на мотоциклах. За ними – сильные передовые отряды танков, а уж затем 
главные силы. Если появились мотоциклисты, то, следовательно, в наши тылы 
прорывается мощная танковая группировка. А это грозит окружением наших войск в 
Таврии, как это было под Николаевом.
      Берем курс на Орехов. Летим на высоте пятьдесят метров. С этой высоты ни 
один мотоцикл не укроется от наблюдения. Но кроме беженцев на дорогах никого не 
видно.
      Подходим к Орехову. Дорога опустела. У небольшой речушки разрывы снарядов.
 Это насторожило: по кому же бьет наша артиллерия? Делаю разворот. Еще раз 
осматриваю местность. Вот они, мотоциклы, замаскированные в приречном 
кустарнике. Гдето близко должны быть танки.
      В низине, за мостом, вижу нашу самоходную гаубицу. Вхожу в вираж и 
рассматриваю ее – кабина открыта и пуста. Рядом тоже никого нет. Глянул в 
сторону Орехова, а за нами сплошные зенитные разрывы.
      Несомненно, по нам вела огонь зенитка противника. Да и сам характер 
разрывов подтверждал, что нас обстреливают «эрликоны».
      Все ясно… В Орехове противник. Надо разведать обстановку там. Но идти на 
малой высоте нельзя, сразу же собьют. Принимаю решение уйти за облака, выйти 
севернее и внезапно выскочить на Орехов. Делаю боевой разворот и ухожу к 
облачности. Успел, правда, посмотреть, где находится ведомый. Барышников взял 
курс на наш аэродром. Придется действовать одному. Это даже лучше для меня. Не 
надо будет охранять ведомого. А «эрликоны» бьют не переставая.
      На высоте восемьсот метров убрал крен и вошел в облака. Сразу отвернул 
влево градусов на тридцать. Правее меня, по направлению прежнего курса, летели 
светящиеся снаряды. Выйдя за облаками на Синельниково, пикирую к земле и на 
большой скорости мчусь вдоль дороги на Орехов. По ней сплошным потоком идут 
танки и машины врага.
      Снижаюсь на дватри метра от земли, прижимаюсь вплотную к колонне, 
используя ее как щит, прикрывающий меня от зенитного огня. Вражеские зенитчики, 
опасаясь поразить свои машины, не могут вести настильную стрельбу из пушек и 
пулеметов.
      Выскочил на северную окраину Орехова. Здесь скопление танков. Идет 
заправке горючим. Пронесся вплотную, перепугал танкистов и водителей бензовозов.
 Вышел из зоны зенитного огня в низину южнее Орехова.
      Решаю, куда лететь дальше. На аэродром? Нет, надо еще посмотреть, как 
действуют наши войска в районе Каховки. Направляю истребитель туда. Восточнее 
ее идет бой, но наших отходящих частей не видно. Значит, держатся стойко. 
Разворачиваюсь и лечу на Мелитополь, вдоль фронта. Здесь такая же картина. 
Войска упорно ведут бои и, видимо