му времени подъехала санитарная машина с врачом и медицинскими 
сестрами. Все повеселели – было с кем поболтать на отвлеченные темы. После боя 
полезно немного развеяться.
      В стороне от аэродрома послышался гул самолета и показался УТИ4. Он так 
прижимался к земле, что казалось, зацепит за лесопосадки.
      – Летит Осипенко! Будет нам сейчас разгон за бездеятельность, – 
предупредил я летчиков.
      – Не стоит волноваться! Смотри, как опасаются «мессеров». Не зацепились 
бы за землюматушку, – забеспокоился Лукашевич.
      Через минуту, при приземлении, УТИ4 вдруг накренился и, чиркнув крылом о 
землю, поднял облачко пыли. Послышался треск ломающегося самолета. Все мы 
бросились к нему. Самолет был поврежден серьезно, но летчик и комдив отделались 
небольшими ранениями.
      Мы помогли медикам усадить пострадавших в машину, и санитарный автобус 
быстро направился в село.
      – Ну, Лукашевич! Накаркал ты несчастье, – упрекнул я товарища.
      – А при чем здесь я? Это они сами себя подвели. Излишняя осторожность в 
летном деле только вредит…
      Вскоре прибыла передовая команда технического состава и батальона 
аэродромного обслуживания. Самолеты были заправлены горючим, заряжены 
боекомплектом патронов. На машины подвесили бомбы. Моя группа снова вылетела на 
штурмовку противника.
      К вечеру в Астраханку перебазировался полк и БАО. С раннего утра снова 
начались боевые вылеты на штурмовку наступающих на Мелитополь гитлеровцев. А я, 
в паре с Гроссулом, вылетел на разведку в направлении Каховки, а оттуда к 
Перекопу. Особое внимание уделили поиску противника западнее Мелитополя. 
Положение в Таврии ухудшалось. Немцы пробивались к Сивашу, стремясь полностью 
отрезать Крымский полуостров. Западнее Мелитополя, прорвав слабую оборону наших 
войск, вражеские колонны, поднимая на дорогах облака пыли, продвигались к 
городу. Для задержки их требовалось оперативное воздействие нашей авиации, 
активная помощь с воздуха обороняющимся соединениям.
      Вся истребительная авиация была брошена на штурмовые действия. Мы делали 
все, чтобы не позволить головной колонне противника прорваться в Мелитополь. В 
полдень для удара по основным силам врага вылетела группа бомбардировщиков СБ. 
Наша четверка истребителей сопровождала ее. Мы знали, что в их бомболюках 
находятся контейнеры, загруженные колбами с зажигательной смесью «КС». 
Бомбардировщики точно вышли на цель и нанесли массированный удар по головной 
части колонны танков и автомашин. Впервые мы увидели эту эффектную картину. 
Некоторые стеклянные колбы с зажигательной смесью, сталкиваясь в воздухе, 
разбивались. Смесь загоралась, образуя гирлянды белого дыма. Они жгутами шли к 
земле. Большое скопление техники противника было точно накрыто этим ударом. 
Сквозь белый дым от «КС» проступили столбы черного смрада от горящих автомашин 
и танков.
      Выполнив задачу по сопровождению СБ, мы, быстро заправившись горючим и 
подвесив бомбы, взлетели вновь. Теперь уже на штурмовку той же колонны 
противника. Вот уже первым в пикирование перешло звено Фигичева. За ним должна 
идти моя тройка. Как всегда, перед ударом по наземной цели я осмотрел небо. С 
южного направления, прикрываясь солнцем, на нас шла восьмерка «мессершмиттов». 
Предупредив летчиков эволюциями самолета об опасности, я сбросил бомбы с 
горизонтального полета. Энергичным боевым разворотом влево моя пара пошла в 
лобовую атаку. Третий летчик звена, Александр Гроссул, развернулся вправо и 
оторвался от нас. Он точно повторил ошибку Карповича под Кодымой.
      «Мессершмитты» лобовой атаки не приняли и пытались нас обойти. Я иду за 
ними в правом развороте и вдруг вижу, что ведущая пара вражеской группы заходит 
в хвост самолету Гроссула. На большой скорости за счет форсирования мотора 
проскакиваю мимо ведомого пары «мессеров» и бью очередью с короткой дистанции 
по мотору и кабине ведущего. Не успел я выйти из атаки, как левее крыла моего 
самолета пронеслась дымовая трасса и послышался легкий удар по самолету. Все же 
второй Ме109 успел зацепить меня своей очередью.
      Гдето внизу звено Фигичева штурмовало врага на земле, а мое связало боем 
группу, вражеских истребителей. И на этот раз на противника оказало 
психологическое воздействие уничтожение в начале схватки командира группы. 
Атаки «мессершмиттов» были неуверенными, вялыми.
      Вскоре вражеская шестерка прекратила бой и взяла курс на запад. Лишь один 
Ме109 настойчиво атаковал звено при отходе к Мелитополю. Но мы, применяя 
маневр «ножницы», отразили эти попытки.
      Перед ужином, как всегда, командир полка информировал нас об итогах 
боевого дня. Он передал нам благодарность от наземного командования за успешные 
действия истребителей и бомбардировщиков, задержавших наступление немцев на 
Мелитополь. Противник сумел лишь перерезать железную дорогу между городом и 
Крымом, захватив станцию Акимовку. В заключение Иванов сообщил:
      – А Покрышкину командование наземных войск прислало благодарность и 
подтверждение на сбитие немецкого аса, награжденного Железным крестом.
      – Что, летчик попал в плен? – спросил Гроссул.
      – Нет! Он был убит в воздухе.
      – Это хорошо!.. Убитый фашист лучше, чем пленный. Теперь понятно, почему 
так настойчиво нас преследовал один из «мессеров». Хотел расплатиться с нами за 
своего ведущего…
      Утром инженер сообщил, что мой самолет получил в бою повреждение и 
требует ремонта. Бронебойный снаряд попал в верхнюю обшивку крыла, сделал 
поперечную выемку в лонжероне. Была нарушена прочность плоскости. Иванов вызвал 
меня и поставил задачу:
      – Перегонишь своего «мига» в наши полковые мастерские в Володарском. Там 
проверь подготовку молодых летчиков и подучи их. Через пару дне