ненко радостно улыбнулся мне. У нас с ним 
давние, дружеские отношения.
      Устранили неисправность на самолете сравнительно быстро. К этому времени 
вернулась с задания группа Соколова. Одного самолета в ее составе не было. 
Летчики рассказали, что произошло.
      Удары по этому аэродрому в предыдущие дни наносились, как и прежде, 
отдельными звеньями. Этот метод не мог принести ощутимые результаты, но 
растревожил врага. В ожидании очередного налета противник поднял в воздух 
восемнадцать истребителей. Они встретили нашу группу над аэродромом. Завязывать 
с ними бой было невыгодно. Поэтому «миги», сбросив бомбы с пикирования на 
стоянки вражеских самолетов, заняли оборону в воздухе и стали уходить в 
восточном направлении. В этот период оторвался от основной группы командир 
третьей эскадрильи Назаров. Его тут же атаковали «мессеры». На горящем самолете 
летчик врезался в землю.
      Вечером перед отъездом в общежитие поставили нашей эскадрилье задачу 
завтра снова лететь на штурмовку аэродрома в Бельцах. Штаб дивизии продолжал 
выдерживать график налетов на эту цель.
      Утром Соколов собрал летный состав, дал указание о подготовке к боевому 
вылету. Слушая его, летчики думали о возможной встрече с истребителями 
противника, о сильном зенитном прикрытии аэродрома, под огнем которого придется 
штурмовать вражеские самолеты.
      Командир эскадрильи постарался учесть опыт прежнего вылета. Два звена 
намечались для нанесения бомбового удара и последующей штурмовки пулеметным 
огнем. Моей паре ставилась задача прикрыть штурмующих от истребителей 
противника и подавлять зенитки.
      Шли на бреющем. Перед границей вражеского аэродрома группа сделала горку 
для сбрасывания бомб. Мы с Дьяченко сразу же ушли вверх. В воздухе 
«мессершмиттов» не было. Я бросил взгляд на летное поле.
      Группа сработала точно. Бомбы рвались среди «мессеров», «юнкерсов» и 
бензозаправщиков. Взрывы, пламя, дым… Это возмездие за их налеты. Мы застали 
противника удачно – шла заправка самолетов горючим. Опомнившись, зенитчики 
открыли огонь по нашим истребителям. Мы с Дьяченко тут же атаковали батареи 
«эрликонов».
      Пикируем. Вижу, зенитчики бегут по укрытиям. Пушки на время замолкают. 
Другие же батареи, а их много вокруг аэродрома, скрещивают трассы огня по нашим 
самолетам. Моя пара штурмует батареи одну за другой. Но сил мало. Мы не в 
состоянии подавить зенитчиков. Замечаю, что Ме109 запустил мотор и выруливает 
на старт. Бросаю свой «миг» в пикирование на него, беру «мессер» в прицел и 
прошиваю его очередью. В наборе высоты пулеметная зенитная трасса попадает в 
консоль крыла моего самолета. Но он держится в воздухе. А из атакованного 
«мессера» повалил дым. Летчик не выскакивает из кабины – видимо, ранен или убит.

      «Миги» делают последний боевой заход. Они должны на бреющем полете взять 
курс домой. А зенитки врага продолжают стрелять. Мы с Дьяченко пикируем на них, 
обеспечивая безопасный отход от аэродрома наших «мигов».
      Догоняю группу и вижу только четыре самолета. Где же еще два?.. 
Осматриваюсь, ни одного самолета в воздухе. Разворачиваюсь назад, гляжу на 
вражеский аэродром. Но и над ним нет отставших. Да и зенитки не стреляют. 
Видимо, два «мига» получили повреждения и ушли раньше. Еще раз осматриваю небо 
– ни одного самолета. Догоняю группу.
      Летим домой, а тревога все больше охватывает меня. Пытаюсь восстановить в 
памяти всю динамику штурмовки. Ни один наш самолет на аэродром не падал. 
Сознание не хочет соглашаться с возможной гибелью когото из летчиков. Хочется 
верить, что они идут гдето в стороне или впереди четверки на поврежденных 
самолетах.
      Сразу после посадки сруливаю и смотрю на наши стоянки. Нет самолетов 
Соколова и Овсянкина.
      Собрались группой, еще не успели поделиться соображениями, как подъехал 
Иванов. Он стал расспрашивать летчиков о паре Соколова. Никто не мог сообщить 
чтолибо конкретное и достоверное. По обрывочным данным можно лишь было 
предположить, что в конце штурмовки пара Соколова стала удаляться от аэродрома. 
Было похоже, что она занимает положение для нанесения новой атаки. Но дальше их 
никто не видел. Да и не мудрено – каждый был занят выполнением боевой задачи. 
Радость от удачного удара по врагу омрачилась: нет с нами Соколова и Овсянкина.
      Все последующие дни, вернувшись с выполнения боевых заданий, летчики в 
первую очередь интересовались, нет ли сообщений о Соколове и его напарнике. Но 
штабы полка и дивизии никаких данных не имели. Однако штурмовку аэродрома в 
Бельцах мы прекратили. Другие заботы появились у командования.
      Немецкие и румынские войска вышли на Днестр в районе Бендер. Стали 
накапливаться там. Повидимому, готовилось наступление на Одессу. Севернее 
Балты также обстановка складывалась напряженная. Поэтому поредевшие в своем 
составе истребительные полки нашей дивизии переключились на эти два направления.
 Через день после нашего налета на аэродром Бельцы меня вызвал В. П. Иванов.
      – Покрышкин, принимай эскадрилью, – приказал командир полка.
      – А как же Соколов?
      – Если вернется, то пойдет ко мне замом.
      – А что скажет командир дивизии?..
      – Это не твоя забота. Без командира эскадрильи нельзя. Принимай и 
командуй!
      – Есть, принять эскадрилью! Разрешите, товарищ командир полка, заодно 
высказать и несколько соображений? Если так и дальше будем воевать, то скоро 
командовать будем некем.
      – Вой