рулей с рычагами управления. Эта привычка у меня 
выработалась еще в мирное время. Помню, изза неправильного соединения тросов 
управления с рулями глубины я чуть не разбился на планере.
      Отложив свой костыль в сторону, надел парашют и с помощью техника 
забрался в кабину. Мотор работал чисто на всех режимах.
      Взлетел, намерен был идти в зону и там на пилотаже испытать мотор и 
самолет. Но облет был сорван. После взлета шасси не становились на замки. 
Пилотировать в таком положении было нельзя. Но на посадку сразу не пошел. В 
воздухе проверил, как слушается самолет рулей на виражах. Лишь потом сел. 
Техники быстро устранили неисправность и можно было снова взлетать на облет.
      В это время подъехал на стоянку командир эскадрильи Соколов. Он собрал 
летный состав, поставил задачу на штурмовку аэродрома в Бельцах, где 
базировалась уже авиация противника.
      С трудом удалось уговорить Соколова взять меня в его группу. Командир 
полка Иванов также дал согласие на этот вылет, если успеют подготовить мой 
самолет. Ненависть к врагу, стремление самому участвовать в ударе по аэродрому 
в Бельцах, где в первый день войны погибли техник звена Камаев и летчики 
Овчинников и Суров, лишили меня осторожности. Я решил лететь на фактически 
необлетанном самолете.
      Наступило время вылета. Группа запускала моторы и выруливала на старт. Я 
и мой ведомый ждали взлета. В воздух пошло первое звено, а за ним – и наша 
очередь. Даю полный газ, самолет несется по взлетной полосе. Еще секунды – и он 
оторвется от земли. Вдруг мотор «обрезал». Наступила тишина. Она как бы ударила 
по ушам. А впереди лог с речушкой, где самолет наверняка скапотирует. Зажимаю 
тормоза колес и, не давая самолету развернуться, останавливаюсь на границе 
летного поля. Ведомый, взлетев, пристроился к группе. В недоумении сижу в 
«миге» и не соображу, что случилось? Что произошло? Почему мотор перестал 
работать?.. Пробежал взглядом по приборам – бензин есть, зажигание включено, 
бензокран включен правильно.
      Вижу, подъезжает на «эмке» Иванов. Он вскочил на крыло, спрашивает:
      – Покрышкин, что случилось? Почему прекратил взлет?
      – Сам не пойму, товарищ командир. Внезапно мотор «обрезал».
      – Может, бензокраны перепутал и перекрыл доступ горючего?
      – Да нет. Бензокраны включены правильно.
      Иванов пристально посмотрел на меня и приказал:
      – Отруливай в сторону! Быстрее освобождай посадочную полосу.
      Говорил командир отрывисто. И мне показалось, что он плохо подумал об 
этом случае. Стало както не по себе. Подошли техники. Я увидел в их глазах 
тревогу и сомнение. Самолет хвостом вперед быстро затолкнули в кукурузу. Вскоре 
появился инженер Копылов.
      – Что произошло?
      – Мотор прекратил работу.
      – Давай я попробую.
      Инженер сел в кабину, запустил мотор, дал полный газ. Мотор ревел, 
готовый сорвать самолет с колодок под колесами. Копылов показал мне большой 
палец и выключил зажигание. Вылез из кабины, подошел.
      – Саша, мотор работает отлично…
      – Давайте я сам еще попробую!
      Сажусь в кабину, а на меня устремлены настороженные взгляды. Запустил 
мотор и дал газ – мотор ревет. Стоящий у консоли крыла Копылов с усмешкой 
смотрел на меня. Убрал газ на малые обороты и снова перевел на максимальные 
обороты. И вдруг мотор вновь «обрезало».
      Копылов тут же сменил меня в кабине. Но сколько ни пытался запустить, 
мотор не сделал ни одного оборота. Открыли центропланные бензобаки – горючего, 
как говорят техники, под завязку. Стали искать неисправность. Хорошо зная МИГ3,
 я попросил проверить горючее в заднем баке. Ведь из него бензопомпа забирает 
горючее и нагнетает в карбюратор.
      Скоро вскрыли причину отказа мотора. Оказалось, что при замене 
центропланных бензобаков ктото из техников неправильно установил 
предохранительные клапаны. Поэтому горючее из центропланных баков не поступало 
в задний, из которого шло питание мотора. Незначительное количество горючего, 
просочившись через клапаны, натекало самотеком и на какоето время обеспечивало 
работу мотора.
      Техники, окружив самолет, приступили к устранению неисправности. Смотрю 
на них и думаю: вот еще один пример скоротечного освоения «мигов». Вспомнились 
ошибки Семенова, приведшие его к гибели. Ошибка техника самолета могла бы тоже 
закончиться трагически.
      Командир полка, выслушав доклад Копылова о причинах прерванного взлета, 
прямотаки рассвирепел. Я никогда его не видел таким.
      – Разгильдяй! Отдам под трибунал! – пригрозил он технику. – Чуть летчика 
и самолет не угробил!
      А тот лучше всех нас понимал, чем могла закончиться его ошибка. Он стоял 
растерянный, не в состоянии вымолвить слово в свое оправдание.
      – Не его надо судить, товарищ командир, а тех, кто новые самолеты прислал 
нам с запозданием.
      – Он тебя чуть не угробил, а ты оправдываешь, – отозвался командир на мою 
реплику. – Копылов, назначьте на самолет Покрышкина техником Вахненко!
      Услышав это приказание, Ва