идимому, он пришел к определенному выводу.
      – Ну, хорошо. Действуй так и дальше. Разговор с командиром дивизии возьму 
на себя. На завтра вам те же задачи. А сейчас – отдыхайте.
      По дороге в столовую мысли невольно возвращались к оценке сегодняшних 
действий эскадрильи, которую дал командир соединения. Летчики прошли через 
пекло зенитного огня, сделали все возможное, чтобы оказать помощь нашей пехоте. 
Нанесли противнику ощутимый урон. Мы не потеряли при этом ни одного самолета. И 
всетаки командир дивизии остался недоволен результатами нашей боевой работы. 
Почему?
      Мне было понятно стремление руководства бросить все силы, эффективно 
использовать все средства, чтобы задержать наступление фашистов. Но возможности 
истребителей следует использовать разумно. Конечно, бомбардировщиков днем в это 
пекло посылать нельзя. На устаревших машинах СБ бензобаки не покрыты резиновым 
проектором и даже от попадания пули или снаряда они горят как факелы. Правильно,
 что наносят удары они в основном ночью. Значит, придется истребителям брать на 
себя штурмовки вражеских войск в дневных условиях. Но тактика должна быть 
эффективной. Я был уверен в правильности действий эскадрильи и решил так же 
построить боевой порядок и завтра.
      Штурмовые удары всей эскадрильи по наступающему противнику оправдали себя 
и в новых боях. День прошел напряженно, среди пулеметных и пушечных трасс, 
разрывов снарядов. В этой «пляске смерти» (так летчики называли штурмовки под 
сильным огнем) каждый мог в любой момент погибнуть. Но бойцы смело и 
мужественно разили врага.
      В один из вылетов зенитный снаряд разорвался в самолете Довбни. Летчику 
удалось выброситься из горящего «мига». Мы видели, что приземлился он на 
парашюте там, куда сбросил бомбы. Трудно было определить, живым ли достиг 
Довбня земли…
      Уже вечером, выполнив последний вылет на штурмовку противника, 
прорывающегося к Бельцам, эскадрилья должна была, заправившись горючим и 
боеприпасами, перелететь на ночевку в Маяки. Я решил использовать эту 
возможность, зайти за Бельцы и поискать там вражеские самолеты или 
проштурмовать цели на земле. Это решение встретило полное одобрение у летчиков.
      Прежде всего отправили в Маяки самолеты, получившие повреждения в 
сегодняшних боях. А потом уже пятеркой взяли курс на Бельцы, Я в паре с 
Лукашевичем летел на высоте тысяча метров, а звено во главе с Дьяченко – триста 
метров выше нас. Заходящее солнце, дым от горевших сел, пыль и гарь мешали 
искать цели в воздухе и на земле. И все же на проселочной дороге обнаружили 
небольшую колонну автомашин. Она шла в сторону Бельцы. Дав команду группе 
эволюциями самолета, крутым снижением пошел на цель.
      На высоте около шестисот метров заметил на светлом фоне неба выше нас 
немецкого разведчика и корректировщика «Хеншель126». Сразу же сообразил, что 
он был под нами. Мы его не заметили на темном фоне земли. Сейчас он выше и его 
экипаж не видит нас. Это надо использовать. Уж очень заманчивая и важная цель. 
Наверняка идет с данными о наших войсках. Зная о высокой маневренности 
«хеншеля», о том, что он может запросто ускользнуть от скоростного истребителя, 
я решаю снизу подкрасться к нему, маскируясь фоном земли.
      Маневр удался полностью. Экипаж вражеского разведчика не заметил 
атакующего «мига». Подойдя к «хеншелю» метров на семьдесят, открываю огонь. 
Сумеречное небо прочертили яркие огненные трассы. Они прошили снизу фюзеляж и 
мотор разведчика. Мимо меня пролетели какието белые листы. Что это? Но тут же 
сообразил, что это куски дюраля. «Хеншель» свалился в крутую спираль и, 
оставляя за собой длинный шлейф черного дыма, стал падать к земле.
      После атаки внимательно осмотрелся. В воздухе вражеских самолетов не было.
 Решаю проследить за падением разведчика. На этот раз наблюдение за «хеншелем» 
оказалось не напрасным. У самой земли он вышел из спирали и с дымом за хвостом 
потянул на запад.
      Хитрый, гад! Пытается уйти! Не выйдет! бросаю «миг» в пикирование и 
догоняю «хеншеля». Вокруг меня проносятся трассы от зенитных пулеметов. Это 
снизу пытаются помочь своему…
      Самолет противника в моем прицеле. И тут вдруг чтото ударило по моему 
самолету, обожгло мне подбородок. Вихри воздушной струи разбрызгали по 
плексигласу фонаря кровь. «Видимо, меня атаковали „мессершмитты“, – подумал я и 
быстро глянул назад. Там, за мной, Лукашевич. Значит, попала зенитка.
      Преследование фашистского разведчика не прекращаю. Догоняю «хеншеля» и 
прошиваю его очередью из БС и «шкасов». Вскоре вижу, как он врезался в землю и, 
перевернувшись, взорвался. Направляю «миг» в набор высоты левым боевым 
разворотом. Но что это? С югозапада, навстречу мне и выше метров на сто 
подходит другой «Хеншель126». Видимо, идет на смену тому, который уже догорает 
на земле. Он летит спокойно, не замечая нашу пару.
      Решаю повторить маневр. Тоже маскируясь темным фоном земли, подкрадываюсь 
к нему под «живот» и очередью из всего оружия расстреливаю его. «Хеншель» тут 
же свалился в штопор. Нет! Не обманешь! Первый уже пытался уйти! Не вышло!
      Энергичным переворотом ввожу «миг» в вертикальное пикирование и пытаюсь 
поймать в перекрестие прицела штопорящего