о человека и командира потеряли! – со вздохом выговорил 
Иванов. Какоето время он стоял, молча переживая потерю. Потом оглядел всех.
      – Ну, что вы носы повесили? Живые еще злее должны бить врага и мстить за 
погибших товарищей!
      От сказанного Ивановым на душе легче не стало, но както все сразу 
приободрились и подняли головы.
      – До прибытия Соколова командиром эскадрильи назначаю Покрышкина.
      Все смотрели на меня. О чем они думали? Может быть, об Атрашкевиче. Он 
был настоящим командиром. Я же думал о том, справлюсь ли с возложенными на меня 
обязанностями в этот нелегкий период. Понимал, что на меня ложилась вся 
ответственность за людей и боевую деятельность эскадрильи, знал, что придется 
действовать в отрыве от полка. Не просто заменить такого командира, как Федор 
Васильевич.
      – Покрышкин, немедленно отправляйте передовую команду в Сынжерею. После 
явитесь на командный пункт для уточнения всех вопросов вашей работы там, – уже 
сев в машину, приказал В. П. Иванов.
      – Есть, товарищ командир полка!
      Через час машины с личным составом, боеприпасами и горючим, вытянувшись в 
колонну, запылили по дороге на запад. Полевая площадка у молдавского села 
Сынжерея должна стать нашим аэродромом подскока, приближенным к линии фронта. Я 
уже знал, что с него будем наносить штурмовые удары по колоннам противника и 
совершать вылеты на перехват вражеских самолетов, налеты по скоплениям 
гитлеровских войск. К вечеру следующего дня в Маяки сообщили по телефону, что 
Сынжерея готова нас принять.
      Совершив с утра вылеты на штурмовку и разведку, эскадрилья в полном 
составе вскоре приземлилась на аэродроме подскока, около Сынжереи. Назначенный 
начальником комендатуры комиссар нашего подразделения Барышев встретил и 
показал мне все, что было сделано на этом поле для обеспечения боевой работы. 
Передовая команда потрудилась здорово. Были оборудованы укрытия для горючего и 
боеприпасов, окопчики для личного состава и небольшая землянка для командного 
пункта.
      Аэродром имел и серьезный недостаток: ограниченные размеры летной полосы. 
Посадка самолета должна быть исключительно точной. Ошибка в расчете грозила 
летным происшествием. Хорошо, что летчики эскадрильи были обучены посадке с 
газом, и их первое приземление обошлось без поломок. Вот так в боевых условиях 
пригодилась новая методика расчета на посадку. Боевая действительность 
заставляла нас брать на вооружение все новое и передовое, что рождала 
творческая инициатива.
      Я собрал летчиков. Еще раз, теперь уже на месте, напомнил об особенностях 
посадки, а потом предложил продуманный вариант действий на день. Нам предстояло 
наносить штурмовые удары в двух направлениях: по району Унгены, дорогам от него 
на Кишинев, а также северозападнее Бельцы, где гитлеровцы, форсировав Прут, 
вели наступление.
      Мне казалось, что наиболее целесообразно действовать на этих разобщенных 
направлениях единой группой, в составе всей эскадрильи. В этом случае два или 
три звена наносят удар, а одно подавляет зенитный огонь и прикрывает штурмующих 
от внезапных атак вражеских истребителей. При таких условиях удары будут более 
эффективными и мы понесем меньше потерь.
      По себе знал, что состояние летчика, идущего в штурмовую атаку, 
значительно выше, когда чувствуешь локоть товарища, знаешь, что тебя прикрывают.
 Воздушный боец точнее заходит на цель, надежнее поражает ее. Когда же в момент 
штурмового удара около тебя никого нет, то отвлекаешься на осмотр воздушного 
пространства, можешь сделать ошибки в прицеливании. Следуя суворовскому правилу,
 «каждый солдат должен знать свой маневр», посоветовался с летчиками. Они с 
полным одобрением отнеслись к моим предложениям.
      Закончив дозаправку самолетов, вылетаем на штурмовку восьмеркой. Сверху 
нас прикрывает пара «мигов», Вот уже под нами противник: дорога от Унгены на 
Кишинев забита автомашинами и артиллерией. Навстречу нам летят снаряды 
«эрликонов». Прикрывающая пара пикирует на зенитную батарею и подавляет ее. Мы, 
сбросив бомбы по скоплениям автомашин, стали в круг и начали обрабатывать цели 
из пушек и пулеметов.
      Действовали все смело, старательно. Уже уходя на аэродром, посмотрел 
назад. Не скрою, столбы дыма от горящих автомашин радовали глаз. А группа 
потерь не имела. Лишь один самолет получил серьезные повреждения от зенитного 
огня, но благополучно приземлился. Им сразу же занялись техники. В руках этих 
умельцев машина к утру снова была в полной боевой готовности.
      Затем сделали боевой вылет в район северозападнее Бельцы. Но сейчас 
штурмующую группу усилили. Она состояла из двух звеньев, а прикрывающая – в 
составе звена. Только что проведенный налет показал, что пары «мигов.» может 
оказаться недостаточно для подавления зениток.
      До вечера мы совершили несколько боевых вылетов. Затем эскадрилья 
произвела посадку в Маяки. Командование не решилось оставлять нас на аэродроме 
подскока на ночь изза отсутствия надлежащей охраны. Фронт ведь был совсем 
рядом.
      Доклад о результатах действий в районе Сынжереи командир полка Иванов 
выслушал молча. Уточнил итоги дня.
      – Почемуто вашей работой недоволен Осипенко. Считает, что мало сделали 
налетов.
      – Как же мало! На каждого летчика пришлось в два раза больше вылетов, чем 
установлено.
      – Он требует штурмовать звеньями, беспрерывно, на каждом направлении: в 
районе Унгены и северозападнее Бельцы.
      – Это же будут булавочные уколы. Через пару дней, пожалуй, останемся без 
самолетов…
      Командир полка еще раз, вникая в детали, расспросил меня о каждом вылете, 
его результатах, наличии у противника зенитных средств, встречах с вражескими 
истребителями. По