вым?
      – Нет! Говори же! Ну рассказывай, не терзай душу…
      – Миронова больше нет. Умер в больнице, его вчера похоронили.
      Это сообщение оглушило, словно обухом ударило. К горлу подступил комок, 
мешавший мне не только говорить, но и дышать. «Костя! Друг мой! Как же так?»
      – мысли о гибели» не укладывались в сознании. На командном пункте узнал 
все подробности нелепой гибели Миронова.
      Один из «бывалых» летчиков настоятельно советовал подчиненным отрезать 
привязные ремни в кабине, так как они, якобы, сковывают движения, мешают 
осмотрительности в бою.
      Плохо закончилось для Кости легкомысленное отношение к советам «бывалого 
летуна». Вечером перелетали в Маяки. На самолете кончилось горючее. Костя решил 
сесть вынужденно с выпущенными шасси. Самолет попал в канаву и скапотировал. 
Миронова выбросило из кабины, и при падении он сломал себе позвоночник. Самолет 
спас, а сам погиб.
      Тяжелая была для меня эта потеря. С Костей мы были как родные братья. Все 
у нас было вместе. Жизненного и авиационного опыта у меня было, конечно, 
побольше, и друг всегда прислушивался к советам. К сожалению, в начале войны не 
оказалось рядом доброго товарища, чтобы предостеречь от ошибки. Образ этого 
замечательного товарища, смелого летчика навсегда остался со мной.
      Вечером в полк вернулся Павел Павлович Крюков со своим ведомым. Напомню, 
что они еще в первый день войны вылетели на разведку в район Плоешти. Как 
летчики и предполагали, у них не хватило горючего на обратный путь, и они 
вынуждены были сесть, едва перелетев границу с Румынией. Конечно, все были 
довольны, что Пал Палыч (как мы дружески называли Крюкова) и его боевой товарищ,
 которых мы уже считали погибшими, вернулись в часть.
      Тяжелый боевой день был позади. Требовалась и разрядка. Полковые остряки 
задали Крюкову кучу иронических вопросов.
      – Пал Палыч, чтото ты загостился у господина Антонеску? Как там поживают 
король и королева? На прием не приглашали?
      Пал Палыч умел поддержать такую беседу.
      – Ну как же! – заверил он. – В нашу честь устроили фейерверк. По всему 
маршруту. Потом выслали почетный эскорт из трех пар «мессеров». Мы весьма 
довольны приемом…
      А потом перешел на обычный тон:
      – Натерпелись. Еле перетянули границу, а там и наша пехота порадовала. 
Все изучали: не немецкие ли мы шпионы. Пока не обругал как следует, все 
приглядывались.
      Шутки в адрес Крюкова закончились только с приходом командира полка. И 
настроение сразу сменилось. Сообщение майора Иванова о полученном графике 
действий на ближайшие дни насторожило всех нас. Командование дивизии поставило 
задачу сковать действия вражеской авиации с аэродрома Романы путем нанесения 
ударов по нему отдельными звеньями в соответствии с графиком. С рассвета и до 
половины дня налеты по аэродрому через каждые два часа должны осуществлять 
звенья кишиневского полка, а во второй половине дня – мы. Все притихли. Каждый 
думал о предстоящей задаче.
      Я мысленно представил себе обстановку на аэродроме Романы, с которой уже 
был знаком при разведывательных полетах. Десятки зенитных батарей: пушки, 
«эрликоны», пулеметы. Вспомнил шапки разрывов снарядов крупнокалиберной 
зенитной артиллерии, трассы очередей… Они в памяти. Но нам не впервой 
действовать по таким объектам.
      Главное же в том, что противник по графику наших вылетов, через 
тричетыре налета, разгадает замысел. Наши тройки будут встречены 
барражирующими вражескими истребителями, хорошо организованным зенитным огнем. 
Нельзя же считать противника дураком! Повидимому, принимая это решение, в 
штабе дивизии не имели представления о том, что такое аэродром Романы и как он 
прикрывается зенитными средствами. Наверное, исходили из наших зенитных 
ресурсов. В тот период, к сожалению, на нашем аэродроме не было ни одного 
зенитного пулемета.
      Всем, кому придется вылетать на Романы, есть над чем подумать, 
поразмыслить, как решить эту боевую задачу.
      Командир эскадрильи Атрашкевич не утерпел, высказал свое мнение:
      – Товарищ командир полка, мы таким образом большого урона противнику не 
нанесем. Нас будет встречать зенитный огонь и истребители. Лучше ударить один 
раз, но всем полком. Самолетов у нас достаточно. Если будем действовать по 
графику, через неделю останемся без самолетов и без летчиков.
      С предложением Федора Атрашкевича каждый летчик в тот момент был согласен.

      – Докладывали начальнику штаба дивизии Козлову наши предложения. Он 
подтвердил график вылетов, – ответил Иванов, повидимому, сознавая 
сомнительность принятого графика действий. – Приказы, товарищ Атрашкевич, 
выполняют. А как выполнить лучше – надо подумать нам с вами.
      Чуть свет с аэродрома уже поднялись в воздух самолеты – звенья уходили на 
разведку, группы»– на штурмовку вражеских войск. Со второй половины дня пошли 
на аэродром Романы. Первые налеты обошлись без потерь.
      Сказалось то, что штаб полка в первой половине дня поддерживал связь с 
соседним полком, анализировал методы их действий. Поэтому первые наши тройки 
заходили с направлений, откуда меньше всего ожидал их противник. Майор Иванов 
умело руководил боевыми действиями, инструктировал каждую группу, внимательно 
выслушивал доклады о выполнении боевых заданий. Ни одна из троек не повторила 
направления удара, высоты, мане