лько вариантов восстановления потерянной ориентировки.
      После тщательной подготовки сел в кабину МИГа и взлетел. Сразу же вошел в 
облака, снизился. Высота двадцать пять — тридцать метров, видимость крайне 
ограниченная, горизонт закрыт, земля просматривается только прямо перед 
самолетом.
      Строго придерживаюсь ориентиров. Вот станица Богаевская. От нее дорога 
идет на Новочеркасск. Я лечу на Чалтырь. К городку беспечно движутся немецкие 
мотоциклисты. Если он окружен нашими, вокруг него должны быть свои войска. Я 
вижу только немцев. Лечу так низко, что, кажется, слышу тарахтение мотоциклов.
      Вот и Чалтырь. На южной окраине замечаю много танков. Чьи? Наши? Подхожу 
ближе и различаю на бортах у них белые кресты. То же самое обнаружил и на 
западной окраине — десятки танков. Видимо, это часть группы Клейста.
      Захожу еще раз, чтобы внимательней просмотреть дворы и улочки. И вдруг 
замечаю, что в Чалтыре наша пехота ведет оборонительный бой. Значит, окружены 
здесь не немецкие, а советские войска. Неужели в вышестоящих штабах не знают об 
этом? Нужно немедленно лететь в полк.
      Вернувшись на аэродром, сразу же докладываю в штаб дивизии о нашем 
окруженном гарнизоне. Мне верят неохотно. Но вылетевшие вслед за мной другие 
разведчики подтвердили мои данные. Через несколько часов комдив снова приказал 
мне отправиться на разведку, на этот раз с заданием найти основную группировку 
вражеских танков.
      Теперь я избрал новый маршрут — над проселочными дорогами и лесопосадками.
 Танки, решил я, не будут держаться открытых трактов.
      К вечеру погода стала еще хуже. В холодном воздухе замелькали снежинки. 
За линией фронта снизился до предела.
      Над заданным районом — западнее Новочеркасска — я кружил долго, уже 
горючего осталось в обрез, а никаких признаков танков не обнаружил. Меня 
охватило чувство близкое к отчаянию. Не нашел, не оправдал доверия. Неужели их 
здесь нет? А если они завтра нанесут из этого района удар по нашим войскам? Что 
скажут тогда обо мне командиры и товарищи?
      Я уже рисковал упасть гдето на землю при возвращении, когда решил 
просмотреть еще одну степную лесополосу.
      Отлетев немного от дороги, я вдруг увидел на поле несколько широких 
следов.
      След гусениц!
      И вдруг три ряда плотно поставленных один к одному немецких танков! 
Дыхание захватило. Они! Такая большая группа — машин двести! Вот она, главная 
сила Клейста!
      Танкисты, конечно, не ожидали появления советского самолета в таком небе 
— они, разложив костры, грелись. Когда же увидели над самыми головами самолет, 
бросились врассыпную, к своим машинам. Как мыши в норы, они ныряли в люки.
      О бензине я забыл — да разве можно было думать еще о чемнибудь, кроме 
как о танках! Надо было пройти над ними еще разок, чтобы не ошибиться в 
подсчете, в месте их расположения. Но это уже было ошибочное решение. Теперь 
меня встретили таким зенитным огнем, что когда я вскочил в облака, то они были 
освещены трассами, словно молниями. Пришлось сразу же отвалить в сторону. В эти 
минуты я, как никогда, заботился о том, чтобы поскорее возвратиться домой.
      Памятные ориентиры встали надежными стражами на обратном маршруте и не 
подвели меня.
      Глубокое, могучее чувство боевой радости, фронтовой удачи! Разгаданы 
вражеская тайна и хитрость. Я почти бегом бежал от самолета к КП. Моего 
возвращения здесь ожидали уже с большой тревогой. Телефонистка Валя, увидев 
меня, заулыбалась.
      — Нашел? — спросил командир полка.
      — Нашел! — ответил я.
      Валя подала мне в руки трубку. Комдив ждал на другом конце провода. Он 
выслушал мой доклад, поблагодарил и не задал ни единого вопроса для уточнений. 
Донесение о танках Клейста надо было срочно передать в другие, высшие штабы.
      За ужином, в общежитии, что бы я ни делал в этот вечер, у меня перед 
глазами так и стояло впечатление той минуты, когда я видел следы на пашне, 
затем в три ряда танки и пылающие костры у лесополосы. Эта картина врезалась 
мне в память навсегда.
      Разведчику трудно самому оценивать добытые им сведения о противнике. Но 
увиденные мной в этой мгле осеннего вечера немецкие танки были такой крупной 
«находкой», что о ней то и дело говорили в штабе в течение целой недели. Их 
словно выхватили из темноты лучом прожектора и уже не выпускали изпод этого 
бдительного света. На второй день рано утром ктото полетел посмотреть на поля 
Каменного Брода, где я обнаружил танки. Их там уже не было. Но следы от них 
ничто спрятать не могло!
      Группу Клейста встретила наша армия прочной обороной у Ростова. Там 
вспыхнула яростная, небывалая битва. Немцам тогда удалось на несколько дней 
ворваться в город. Но подготовленная оборона не позволила врагу захватить город 
с ходу. Существенные потери противника сразу же сказались. Враг вполз в Ростов, 
но при первом штурме наших войск не выстоял, проворно бежал на запад. Когда 
наши освободили этот красивый, спаленный войной южный город — первый в ходе 
Отечественной войны! — я чувствовал, что в этой славной победе армии и народа 
была частица и моих сил.
      Удар наших войск по врагу под Ростовом вскоре отозвался гулким раскатом 
нашей победы под Москвой. Наступление Советской Армии под Тихвином,