понять, что на командном пункте, рядом с ним находится большое авиационное 
начальство. В его голосе чувствовалось беспокойство – не поставим ли мы под 
сомнение честь нашей гвардейской части.
      «Ничего, командир, вытянем», – подумал я и строго официально передал 
вниз:
      – Понято. Выполняю задачу…
      А задача состояла в том, чтобы встретить крупную группу немецких 
бомбардировщиков. Воздух над Молочной был густо насыщен авиацией. К тому же 
стояла дымка. Эта дымка чуть не сорвала наш бой. Завидев вдали крупную 
эшелонированную по высоте группу самолётов, мы бросились навстречу. Уже 
готовясь нанести удар спереди сверху, я вдруг усомнился: не наши ли это 
самолёты? Дело в том, что на больших скоростях, почти на встречных курсах и при 
плохой видимости действительно было очень трудно издали разглядеть все 
конструктивные детали самолётов.
      – Не стрелять! – сказал я лётчикам и тут же, не сдержав себя, выругался 
во весь голос.
      Кресты! На плоскостях самолётов теперь были ясно видны кресты. Огонь 
открывать было поздно – мы уже находились над немцами, расходясь с ними на 
встречных курсах.
      Вот когда пригодилась привычка моих лётчиков к резкому манёвру всей 
группой. Внезапным разворотом мы нависли сзади над немцами. Это было опасно – 
немцы могли обстрелять нас. Но всё обошлось благополучно.
      – Атака!
      Патруль понёсся на строй бомбардировщиков. Сплошной стеной перед нами 
встали вражеские трассы. Но четвёрка советских истребителей упрямо шла вперёд, 
как бы раздвигая эти белые и красные линии огня и металла.
      В моём прицеле прочно утвердился силуэт немецкого флагмана. Нажимаю на 
гашетки. Очередь! Очередь! И в тот же момент всё впереди вспыхнуло ярким 
пламенем. Чтото сильно ударило по колпаку кабины, по фюзеляжу, по плоскостям. 
Немецкий бомбардировщик взорвался, и мой самолёт пронёсся сквозь взрыв. Только 
по какойто случайности моя машина не получила серьёзных повреждений.
      Потеря флагмана и внезапная потеря ещё нескольких самолётов внесли 
замешательство в экипажи немецких бомбардировщиков, сломали их строй. Теперь 
важно было превратить это замешательство в панику. Мы повторили атаку снизу. 
Вспыхнуло ещё несколько немцев. Нервы врага не выдержали, бомбардировщики 
повернули вспять.
      – Молодцы! – услышал я голос Дзусова. – Командующий благодарит за бой.
      …Всё это происходило как раз поблизости от тех мест, где два года назад я 
бродил по степи с израненным «мигом», пробиваясь из вражеского окружения. Два 
года! Сколько событий, сколько перемен! Как изменилось небо! Изгоняя воздушного 
противника с поля боя, мы вели развёрнутое авиационное наступление. Тысячи 
советских самолётов поддерживали стремительные наступательные операции наших 
сухопутных войск. Долго мы не засиживались ни на одном аэродроме – советская 
пехота, советские танкисты и артиллеристы усиливали свой натиск на врага. 
Оставляя за собой разрушенные города и селения, он неудержимо откатывался на 
запад. Войска соседнего фронта уже перешагнули за Днепр, готовились к штурму 
Киева. Мы, овладев Мелитополем, вышли на степные просторы Северной Таврии, 
плотно закупорили немцев в «крымской бутылке».
      Осенью сорок третьего года товарищ Сталин в своём приказе подвёл 
некоторые итоги успехов советских войск. За год мы отвоевали у немцев почти две 
трети оккупированной ими ранее советской земли, вызволили изпод немецкого ига 
десятки миллионов советских людей.
      «Наши успехи действительно велики, – говорилось в приказе товарища 
Сталина. – Но было бы наивно успокаиваться на достигнутых успехах… Теперь враг 
с особым остервенением будет драться за каждый клочок захваченной им территории,
 ибо каждый шаг нашей армии вперёд приближает час расплаты с немцами за их 
злодеяния, совершённые ими на нашей земле».
      Приказ товарища Сталина звал к новым победам, ставил задачи перед каждым 
советским воином, требовал от нас ещё больших усилий и подвигов в борьбе с 
врагом.
      
6. Высшая награда
      
      АсканияНова, возле которой был оборудован наш полевой аэродром, до войны 
славилась своим заповедником. Тут под руководством учёныхзоологов 
производились наблюдения над различными животными, птицами, растениями. Теперь, 
когда мы вернулись в эти места, заповедник предстал перед нашими глазами 
опустошённым. Всё было разграблено, уничтожено, предано огню. Над опустевшими 
вольерами, разрушенными лабораториями и службами заповедника носился прогорклый 
запах пожарища; куда ни кинь взглядом – разруха, запустение…
      Действуя с аэродрома АсканииНова, нам удалось достичь значительных 
успехов в борьбе с противником. Здесь, как и раньше, мы старались возможно шире,
 эффективнее использовать ту прекрасную боевую технику, которую в достаточном 
количестве давала нам, лётчикам, отечественная индустрия. В числе различной 
аппаратуры, применяемой нами в схватках с врагом, советская промышленность дала 
на фронтовые аэродромы отличное техническое средство, облегчавшее сложный труд 
поиска воздушного противника и наведения на него истребителей. Я имею в виду 
радиолокационные приборы – вторые глаза лётчиков, глаза, которыми мы могли 
следить за немцами на всём протяжении их полёта, начиная с подъёма в воздух на 
базовом аэродроме.