АсканияНова являлась точкой, с которой нам было предписано нести охрану 
переправ на Сиваше, не допускать появления над ними вражеских самолётов. Прибор,
 о котором идёт речь, был установлен на командном пункте аэродрома, и я часто 
проводил возле него своё свободное время между боевыми вылетами.
      Операторы неотлучно следили за показаниями радиолокатора. Едва только в 
секторе наблюдения, гдето ещё очень далеко, за линией фронта, в воздухе 
появлялись самолёты противника, – экран радиолокатора оживал. Зеленоватые, чуть 
подрагивающие линии говорили о примерной численности засечённой группы машин, 
её удалённости, высоте и курсе полёта. Этих данных хватало, чтобы быстро решить 
задачу перехвата вражеских самолётов, рассчитать место встречи, направить туда 
своих истребителей. Идя к цели, они уже в воздухе, по радио могли получить 
дальнейшие сведения о противнике.
      Разумеется, чтобы хорошо использовать этот прибор, уметь видеть его 
глазами, нужна была определённая тренировка. Помнится, в первые дни, когда нам 
была поставлена задача охраны переправ, общевойсковые командиры забеспокоились: 
почему над переправами не патрулируют истребители? Их беспокойство, конечно, 
было оправданным – переправы находились в так называемой «зоне внезапности», 
тоесть на таком удалении от линии фронта, которое при старой системе 
оповещания предоставляло противнику возможность неожиданно появиться над целью.
      Всё это, конечно, было так. Но вместе с тем ограниченный запас горючего, 
которым располагает истребитель, делал очень затруднительным непрерывное 
патрулирование над переправами. Можно было сжечь без всякой пользы колоссальное 
количество бензина, израсходовать моторесурсы и всё же не обеспечить переправы 
от нападения вражеских бомбардировщиков.
      «Радиоглаза», установленные на нашем аэродроме, позволяли нести службу 
охраны переправ иным и более надёжным порядком. Не скрою, были, конечно, 
скептики, которые с опаской отнеслись к такому плану. Их смущала необходимость 
отхода от уже установившихся, привычных форм организации прикрытия.
      Свою уверенность в зоркости «радиоглаза» мы подкрепили расчётами и 
некоторой тренировкой. Прежний боевой опыт учил, что применение любого приёма 
или средства в воздушных боях должно быть смелым и решительным. Только тогда 
они могут надолго озадачить врага, принесут реальные, ощутимые плоды в борьбе.
      Хорошо помнится осеннее утро, когда, ещё с вечера расставив самолёты в 
определённом порядке, мы пришли на аэродром. Машины были поставлены с таким 
расчётом, чтобы по первому же сигналу восемь лётчиков одновременно могли пойти 
на взлёт. Это нужно было для того, чтобы в считаные секунды первая группа 
истребителей могла оказаться в воздухе, и тотчас, без какой бы то ни было 
затраты времени, в нужном боевом порядке лечь на курс. Вслед за первой 
восьмёркой, если это оказалось бы нужным, так же быстро и компактно могли 
взлететь другие истребители.
      Поёживаясь от утреннего холодка и одев парашюты, лётчики заняли свои 
места в кабинах, проверили оружие, прогрели моторы. Началось ожидание. Вместе с 
ними ждал и я, неотлучно дежуря возле радиолокатора. «Радиоглаза» внимательно 
прощупывали всю опасную зону, посылая свои импульсы на много километров за 
линию фронта. Но пока что экран локатора был чист – противник не показывался. 
Шло время, а вместе с ним закрадывалось некоторое сомнение: исход дела почти 
целиком зависел от того, сумеем ли мы вовремя, находясь здесь, на аэродроме, 
обнаружить поднявшихся со своих баз немцев.
      – Смотреть внимательнее, – потребовал я от расчёта радиолокатора.
      Сейчас эти молодые парни, уже прилично освоившие работу с «умным» 
прибором, должны быть особенно точны. Мы не на тренировке, где ошибка может 
быть исправлена или подвергнута критике на разборе. Сейчас мы – в бою.
      Наш локатор помещался в палатке. Выйдя из неё на минутку, чтобы взглянуть 
на погоду, бросить взгляд на дежурную восьмёрку истребителей, я тотчас же 
возвращался обратно и сам следил за экраном прибора. Время от времени на нём 
стали вспыхивать небольшие зеленоватые волнистые линии. Противник! Да, 
противник, но не тот, которого мы ожидали. Это всегонавсего редкие, одиночные 
самолёты, летавшие, как мы определили расчётами, внутри вражеской аэродромной 
сети. Немцы проснулись, видимо, закончили свой утренний кофе и теперь готовятся 
к боевым полётам. Так подсказывало замеченное нами некоторое оживление в 
воздухе за линией фронта.
      Начали переговариваться и немецкие авиационные радиостанции. Офицер, 
пришедший с нашей рации перехвата радиопереговоров, сообщил: немецкие 
авианаводчики передают на свои аэродромы, что в воздухе над линией фронта 
советских истребителей нет.
      Хороший симптом! Значит, немцев надо ждать с минуты на минуту.
      И вот они появились…
      «Радиоглаз» засёк немцев, как только они легли на курс, направляясь в 
район наших переправ. Дежурная восьмёрка истребителей вылетела даже на 
несколько секунд раньше, нежели мы рассчитывали В её взлёте чувствовалась 
собранность лётчиков, отчётливое понимание важности задачи От успешного 
перехвата вражеских самолётов зависела целость переправ, которые было поручено 
нам охранять, зависело доброе имя всего коллектива гвардейцев. Первое, что от 
них требовалось, – немедленный взлёт – дежурные лётчики сделали хорошо! Теперь 
вступал в свои обязанности и я как командир. Нужно было точно направить полёт 
восьмёрки, навести истребителей на цель.
      Внутренне подобравшись, с микрофоном в руках я следил за показаниями 
радиолокатора, быстро в уме производил нужные подсчёты. Сомнения теперь не было.
 Немцы шли прямо на переправы.
      – Разворот влево, пятнадцать градусов, – скомандовал я с аэродрома