8 часам прорвали оборону 9-й армии на обоих направлениях и продвинулись на 
север до 10 км. Авиация к тому времени разрушила вспомогательный пункт 
управления и узел связи армии в Долгенькой. Командующий и штаб, начальник 
которого был ранен, переехали на командный пункт в Каменке, а оттуда на левый 
берег реки Северный Донец, потеряв управление войсками. Поскольку через 
Долгенькую проходила линия связи Южного фронта не только с 9-й армией, но и с 
57-й, то и сообщение по ней с потерей этого населенного пункта полностью 
прекратилось. 

В таких условиях командиры соединений и частей вели бои изолированно, без 
увязки своих действий с соседями и резервами. Штаб же Южного фронта, которым 
командовал генерал-лейтенант Р. Я. Малиновский, узнал о начавшемся наступлении 
только во второй половине дня, когда враг уже завершал прорыв тактической зоны 
обороны. А к исходу дня, когда о случившемся был информирован штаб 
Юго-Западного направления, противник прорвался уже в оперативную глубину и 
вступил в бой с резервами армии и фронта. 

Наступление вражеских войск являлось самой большой угрозой; какую только можно 
было представить. Удар был нацелен в глубокий тыл южной ударной группировки 
Юго-Западного фронта и 57-й армии Южного фронта. В случае удачи 
немецко-фашистские войска не только сводили на нет все успехи, достигнутые 
войсками Юго-Западного направления в течение зимней кампании и срывали операцию 
по овладению Харьковским промышленным районом, но и угрожали окружением крупной 
группировки наших войск, в том числе и 6-й армии - самой сильной и боеспособной 
в составе Юго-Западного фронта. 

Видели ли эту опасность Военные советы направления, Юго-Западного и Южного 
фронтов? Судя по всему, нет. Не следует забывать, что командование 9-й и 57-й 
армий, в полосах которых противник нанес удар, расценивало действия 
противостоящих вражеских сил как оборонительные и исключало возможность 
перехода их в ближайшее время в наступление на южном фасе барвенковского 
выступа. Из этого и следует, что и штаб Южного фронта, а тем более 
Юго-Западного направления не видели ни угрозы, ни ее масштабов. Иначе они не 
ограничились бы явно недостаточными для локализации прорыва мерами. 

Командующий войсками Южного фронта, узнав о прорыве, передал 5-й кавалерийский 
корпус под командованием генерал-майора И. А. Плиева из своего резерва в 
подчинение 9-й армии. Одновременно он приказал перебросить из района Лисичанска 
и также подчинить ей же стрелковую дивизию и танковую бригаду. В свою очередь 
главнокомандующий Юго-Западным направлением передал Южному фронту 2-й 
кавалерийский корпус из своего резерва. При этом он потребовал организовать 
разгром прорвавшейся группировки противника и восстановить прежнее положение 
силами 2-го и 5-го кавалерийских корпусов, а также 14-й гвардейской стрелковой 
дивизии из резерва 57-й армии. 

Из этого видно, что к исходу дня 17 мая штаб Юго-Западного направления не имел 
представления о силах противника, наступавшего в полосе 9-й армии. Неясным 
оставались для него и цели наступления. 

Все это может показаться странным, особенно если знаешь, что Ставка, как уже 
говорилось, не раз обращала внимание Военного совета Юго-Западного направления 
на славянско-краматорскую группировку противника. Невольно напрашивается 
вопрос: почему же командование Юго-Западного направления сначала вообще не 
прислушалось к этим сигналам, а после удара врага в полосе 9-й армии не 
предприняло действенных мер против названной группировки? 

Причина была все в той же недооценке сил противника. Мы еще вернемся к этому 
вопросу. Пока же скажу, что именно в результате такой недооценки наступающей с 
юга группировке врага были противопоставлены сравнительно малочисленные войска, 
причем это была кавалерия, которая должна была действовать против танков. 
Основные же силы Юго-Западного фронта продолжали наступательную операцию, 
стремясь на запад. 

На рассвете того же 17 мая наша южная ударная группировка начала вводить в 
прорыв 21-й и 23-й танковые корпуса. Ломая сопротивление врага, они 
продвинулись в северо-западном направлении на 15 км. На 6-10 км продвинулись в 
тот день все соединения 6-й армии. Группа генерал-майора Л. В. Бобкина вела бои 
за Красноград. Иначе говоря, наши войска сами лезли в мешок, в пасть врагу. 

Согласно плану и боевому приказу, должна была наступать и 28-я армия. Но не 
успела. На полтора часа упредил ее противник. Главный удар он нанес на Веселое 
и Муром, вспомогательный - также на Муром, но с северо-запада. В составе 
вражеской группировки на этом участке были две танковые и одна пехотная дивизии.
 

Их удар оказался настолько сильным и неожиданным, что одна из стрелковых 
дивизий 28-й армии, изготовившаяся для наступления, вынуждена была начать отход,
 открыв тыл своего правого соседа. Все же наступление врага было остановлено, и 
он понес большие потери. Но для этого пришлось использовать всю артиллерию и 
одну из кавалерийских дивизий подвижной группы, предназначенной для действий в