Перегруппировка войск фронта, начавшаяся в конце марта, была связана с большими 
трудностями. Многие соединения и части находились на большом удалении от 
отведенных им участков прорыва, поэтому приходилось перемещать их вдоль фронта. 
Одновременно нужно было формировать 28-ю армию и размещать соединения, 
прибывавшие из резерва Ставки Верховного Главнокомандования. Все это 
осложнялось весенней распутицей и связанным с ней плохим состоянием дорог, 
разливом рек и отсутствием достаточного количества переправ, особенно через 
Северный Донец. 

Ограниченное время на подготовку операции и переброска сил и средств на большие 
расстояния требовали от войск высокого физического и морального напряжения, от 
штабов - не менее напряженной работы по организации и непрерывному контролю за 
ходом перегруппировки и сосредоточения. Но штаб фронта, а вслед за ним и мы, 
командующие и штабы армий, не взяли это дело в свои руки. Мы не составили 
единого плана перегруппировки, не дали четких указаний о порядке и очередности 
переправ по мостам и движения по маршрутам, об организации ПВО на марше И в 
районах сосредоточения, наконец, о соблюдении маскировки. 

Одним из следствий всего этого были медленные темпы перегруппировки войск. В 
подавляющем большинстве случаев не удалось обеспечить своевременный выход 
частей и соединений в назначенные им районы. Кроме того, чрезмерная затрата 
времени на перегруппировку привела к тому, что значительная часть мероприятий 
по боевой подготовке войск и штабов к наступлению осталась невыполненной. 

Еще хуже было то, что передвижение больших войсковых масс к намеченным участкам 
прорыва происходило без должной организованности и скрытности. Поэтому нет 
ничего удивительного в том, что немецко-фашистское командование разгадало наши 
замыслы. А разгадав их, спешно провело мероприятия по укреплению обороны на 
угрожаемых направлениях. 

К 11 мая плотность гитлеровских войск в полосе обороны на участках ударных 
группировок Юго-Западного фронта и в полосах 57-й и 9-й армий Южного фронта 
резко увеличилась. Боевые группы и смешанные части противника были 
организационно объединены в пехотные и легкопехотные дивизии. В оперативной 
глубине враг разместил сильные резервы. 

Итак, подготовляемое наступление не являлось неожиданным, внезапным для 
противника. Уже одно это не могло гарантировать успешного исхода операции. 

IV 

Большой вред делу нанесла также недооценка сил врага. Эта особенность в 
деятельности военных советов Юго-Западного направления и фронта, наложившая еще 
зимой заметный отпечаток на принимаемые ими решения, теперь проявилась еще 
резче. Мне довелось с ней столкнуться незадолго до начала наступления. 

В этот день я приехал на командный пункт фронта, чтобы доложить о замеченных 
признаках уплотнения боевых порядков врага и значительном укреплении переднего 
края его обороны. 

Дело в том, что, принимая обратно часть плацдарма за Северным Донцом, я увидел 
там большие перемены на переднем крае противника. Две недели назад, когда мы 
передавали 21-й армии этот участок, враг располагал здесь лишь опорными 
пунктами в селах. Теперь же, кроме ранее существовавших, появилось много новых, 
причем оборудованы они были не только в населенных пунктах, но и вне их, на 
тактически выгодных рубежах. 

Эти наблюдения дополнили данные разведки. Из них явствовало, что, например, на 
участок 294-й пехотной дивизии, оборонявшейся в полосе предстоящего наступления 
38-й армии, был выдвинут еще один пехотный полк. Он принадлежал к 71-й пехотной 
дивизии, основные силы которой совместно с 3-й и 23-й танковыми дивизиями 
сосредоточились к тому времени в Харькове. 

С одной из этих танковых дивизий - 3-й - части 38-й армии уже сталкивались во 
время мартовских боев за расширение Старосалтовского плацдарма на западном 
берегу Северного Донца. Тогда она нанесла нам неожиданный и чрезвычайно опасный 
удар. Как уже отмечалось, для ликвидации его последствий нам пришлось приложить 
немало усилий. И теперь - у меня не было сомнений в этом - не спроста 
сосредоточилась 3-я танковая да еще вместе с 23-й танковой и 71-й пехотной 
дивизиями в Харькове, в непосредственной близости от арены боев, на направлении 
предстоящего удара 38-й армии. 

В свете всех этих выводов и предположений поутихли мои недавние восторги по 
поводу нашего превосходства. Оно представилось мне незначительным в полосе 
наступления в целом и явно сомнительным на ряде участков. Если подтвердятся, 
полагал я, мои наблюдения относительно значительного укрепления обороны 
противника и предназначения 3-й и 23-й танковых дивизий, то, например, в полосе 
38-й армии перевес сил мог оказаться не на нашей стороне. 

Такое опасение основывалось на том, что мы имели сил и средств значительно