Беда, однако, в том, что оценка сил противника штабом и Военным советом 
Юго-Западного направления оказалась не соответствующей действительности. Враг 
был гораздо сильнее, чем предполагали составители плана январско-февральской 
наступательной операции войск Юго-Западного и Южного фронтов. А наших сил 
оказалось совершенно недостаточно для того, чтобы осуществить широкий замысел 
этой операции. В результате, как мы уже видели, поставленные задачи не были 
полностью выполнены, в том числе и 38-й армией. 

И вот, 38-й армии снова предстояло наступать, причем уже не на Белгород, а на 
Харьков. 

В Сватове мне стало известно, что еще 27 февраля 1942 г. Военный совет 
Юго-Западного направления утвердил оперативную директиву о проведении 
наступательной операции по разгрому чугуевско-балаклеевской группировки 
противника. В общих чертах ее замысел состоял в том, чтобы, прикрывшись со 
стороны Харькова, нанести охватывающие удары силами 6-й и 38-й армий, окружить 
и разгромить вражеские войска юго-восточнее города, после чего освободить его. 

38-й армии ставилась следующая задача: четырьмя правофланговыми стрелковыми 
дивизиями и танковой бригадой прорвать оборону противника на 22-километровом 
фронте Радянское, Новодоновка и наступать на Непокрытое, Рогань, а силами одной 
стрелковой дивизии - в направлении Печенеги, Чугуев. Самой сильной армии нашего 
фронта -6-й - предстояло нанести встречный удар на Лиман, Шелудьковка. Прикрыть 
правый фланг наступающих соединений должна была 21-я армия. Для этого ей 
предписывалось перерезать силами мотострелковой бригады дорогу Обоянь - 
Белгород. 

Получив от маршала С. К. Тимошенко все необходимые указания, я немедленно 
отправился в Купянск, где находился штаб 38-й армии. Там произошла неожиданная 
встреча с генерал-майором Г. И. Шерстюком и полковником С. П. Ивановым. С 
каждым из них были связаны воспоминания о недавних боях. 

Г. И, Шерстюк упоминается во второй главе этой книги, при описании боев в 
районе Чернигова в начале сентября 1941 г. Он в то время командовал 45-й 
стрелковой дивизией, а я - 15-м стрелковым корпусом, в состав которого она 
входила. Генерал Шерстюк был тогда ранен. Его эвакуировали в тыл, а когда он 
после излечения вернулся в строй, ему было приказано временно командовать 38-й 
армией. 

От него я и принял ее. Генерал же Шерстюк приступил к исполнению своих прямых 
обязанностей - заместителя командующего армией. Работать вместе с ним было тем 
более приятно, что я знал его как энергичного и рассудительного человека, не 
терявшегося в самых трудных условиях. 

При несравненно более благоприятных обстоятельствах встречался я ранее с 
полковником С. П. Ивановым. В период Елецкой операции в декабре 1941 г. он 
возглавлял оперативный отдел и был заместителем начальника штаба 13-й армии. Мы 
виделись тогда не часто, тем не менее у меня осталось самое лучшее впечатление 
о нем. Теперь полковник Иванов был начальником штаба 38-й армии, и в дальнейшем 
не раз доказал, как можно наилучшим образом справиться с таким нелегким делом. 

В командование 38-й армией я вступил 4 марта, т. е. за три дня до начала 
операции. К этому времени подготовка войск к наступлению была уже в стадии 
завершения. И потому мне удалось лишь ознакомиться с документацией, касавшейся 
предстоящего наступления. Для внесения каких бы то ни было изменений в план 
проведения операции времени не хватило. 

Мартовская наступательная операция 38-й и 6-й армий Юго-Западного фронта не 
относится к числу известных, оставивших заметный след в Великой Отечественной 
войне. Быть может, поэтому в капитальных трудах по истории войны и в различных 
исследованиях не нашлось даже места для упоминания об этой операции. Там 
говорится лишь в целом о "боевых действиях войск Юго-Западного фронта на 
харьковском направлении в феврале-марте 1942 г.". 

В мемуарной литературе тоже до настоящего времени никто но освещал этого 
периода боев под Харьковом. Те, кто участвовал в операции, предпочитают писать 
только о своих личных переживаниях, не касаясь основных событий и своего места 
в них. Мне же представляется, что краткое изложение хода этих боевых действий 
небезынтересно для советского читателя, так как упоминаемая операция сыграла 
немаловажную роль в общей цепи событий в районе Харькова в первой половине 1942 
г. 

VI 

После ознакомления с директивами фронта, определявшими оперативное построение 
войск, их задачи по дням, сроки захвата рубежей и т. п., у меня накопился ряд 
существенных замечаний. Так, я считал неоправданным то, что, согласно плану, 
прорыв тактической обороны противника глубиной 12-16 км осуществлялся только к 
исходу третьего дня операции. Такой темп наступления представлялся мне слишком 
медленным. Но, с другой стороны, и силы, выделяемые для прорыва вражеской