В штабе фронта, куда к этому времени прибыл начальник Генерального штаба 
генерал-полковник А. М. Василевский, по его инициативе было принято решение 
нанести контрудар с целью разгрома вражеской группировки, прорвавшейся к Дону, 
и восстановления положения в полосе 62-й армии. Осуществить контрудар должны 
были 1-я и одновременно с ней начавшая формирование 4-я танковые армии. 

К утру 24 июля соединения и части формирующейся 1-й танковой армии были еще 
разбросаны на значительном пространстве. 13-й танковый корпус под командованием 
полковника Т. И. Танасчишина, не успевший завершить укомплектование своих 
бригад, вел бои на западном берегу Дона в районе Манойлина. Три его бригады 
-163, 166-я и 169-я - имели всего 123 танка, в том числе Т-34-74, Т-70-49. 

У 28-го танкового корпуса полковника Г. С. Родина танков имелось больше-178 
(88-Т-34, 60 - Т-70 и З0-Т-60). Но получены они были буквально накануне 
выдвижения в район Калача. Тогда же прибыл и личный состав. Словом, корпус 
только-только начал формироваться. 

Далее, 158-я тяжелая танковая бригада (командир полковник А. В. Егоров) еще не 
была полностью оснащена боевыми машинами. Она получала их на ст. 
Кривомузгинская, куда прибыл эшелон с танками КВ. Что касается 131-й стрелковой 
дивизии, то она в это время вела оборонительные работы на восточном берегу Дона 
севернее Калача. 

Ко всему этому надо добавить, что к утру 25 июля противник оказался в 
непосредственной близости к району формирования 1-й танковой армии. Ее войска 
сосредоточивались на восточном берегу Дона, севернее Калача, а к западному 
берегу подошли вражеские дивизии. Они приблизились к переправе и обрушили на 
нее артиллерийский и минометный огонь. 

Я привожу здесь данные об обстановке, сложившейся к утру 25 июля, по очень 
простой причине: именно в это утро, согласно приказу командования фронта, 
наносился контрудар, в котором 1-й танковой армии отводилась главная роль. Ей 
предписывалось переправиться через Дон в районе Калача и наступать в 
направлении населенного пункта Майоровского. Ближайшая задача - уничтожить 
противостоящего врага и к исходу дня овладеть рубежом Верхне-Бузиновка Манойлин.
 В последующем мы должны были развивать наступление в направлении 
Перелазовского и там соединиться с 4-й танковой армией. Ее войска не успевали 
сосредоточиться на исходных позициях к 25 июля, поэтому им предписывалось 
начать боевые действия 27 июля, наступая из района Трехостровской в направлении 
Перелазовского. 

Сказанное означает, что контрудар наносился неодновременно, причем силами двух 
танковых армий, еще не закончивших формирование и не получивших всех 
предназначенных для них средств усиления. Насколько оправданным было такое 
решение представителя Ставки? Этот вопрос фигурирует в целом ряде 
военно-исторических исследований и воспоминаний. Ответы на него даются разные. 
Некоторые авторы считают, что это решение было ошибочным. Полагаю, что мне как 
бывшему командующему 1-й танковой армией, выполнявшей главную роль в нанесении 
контрудара, также следует ответить на этот вопрос. 

Прежде всего замечу, что авторы, которые исходят из того, что 1-я и 4-я 
танковые армии не были готовы к контрудару, поскольку еще только формировались, 
высказывают мнение, что ввиду этого следовало подождать с контрударом. 

Сторонникам подобной точки зрения уже ответил Маршал Советского Союза А. М. 
Василевский. В статье, опубликованной несколько лет назад, он писал: "Будучи 
одним из наиболее ответственных инициаторов этого события, лицом, которое вело 
все переговоры с Верховным Главнокомандующим по этому вопросу, а также 
непосредственным очевидцем всей серьезности создавшейся обстановки, я считал и 
считаю, что решение на проведение контрудара даже далеко не полностью готовой к 
боевым действиям 1-й танковой армии в тех условиях было единственно правильным 
и что оно, как показал дальнейший ход событий, с учетом контрудара столь же 
неготовой 4-й танковой армии, в значительной степени себя оправдало. 

Необходимость контрудара наличными силами 1-й танковой армии вызывалась тем, 
что противник, прорвав оборону правофланговых дивизий 62-й армии и окружив 
здесь две наши стрелковые дивизии и танковую бригаду, выходом крупных сил в 
район Верхне-Бузиновка, Сухановский создал непосредственную и серьезную угрозу 
не только переправам через Дон, но и всем войскам 62-й и левого фланга 64-й 
армий, оборонявшимся в большой излучине Дона. Для ликвидации этой серьезной 
опасности, нависшей над войсками 62-й армии, требовались немедленные контрмеры. 
Других войск, кроме 1-й и 4-й танковых армий, не было... Поэтому пришлось пойти 
на немедленный, хотя и не на одновременный контрудар танковыми армиями... 
Последующие события показали, что благодаря активным действиям и упорному 
сопротивлению войск Сталинградского фронта в целом главная группировка войск 
немецкой армии, вместо захвата Сталинграда с ходу, вынуждена была втянуться в 
затяжные бои на восточном берегу Дона. В связи с этой задержкой в наступлении 
6-й немецкой армии немецко-фашистскому командованию пришлось повернуть свою 4-ю 
танковую армию с кавказского на сталинградское направление"{91}.