Не приходится сомневаться и в том, что Ставка допустила ошибку, согласившись на 
проведение этой операции. Но, как я уже отмечал, она это сделала по настоянию 
Военного совета Юго-Западного направления. 

Каковы же были принципиальные соображения, которыми руководствовался Военный 
совет Юго-Западного направления, так настойчиво добиваясь утверждения своих 
широких наступательных планов на апрель-май 1942 г.? В поисках ответа на этот 
вопрос пришлось перебрать в памяти все, что мне довелось в тот период услышать 
от членов Военного совета направления и фронта об их оценке обстановки. Эти же 
мысли встретились мне в ряде документов того времени. Чтобы не повторяться, 
ограничусь приведением одного из них. 

С наступлением весны все мы тогда задумывались над перспективами дальнейшей 
борьбы против вторгшегося на советскую землю врага. В войсках и в штабах горячо 
обсуждался этот вопрос. Военные советы организовали чтение специальных докладов 
на партийных собраниях, с тем чтобы довести до всех командиров свою оценку 
обстановки и перспектив ее развития. 

Состоялось такое собрание и в штабе Юго-Западного фронта. На нем заместитель 
начальника штаба фронта полковник И. Н. Рухле выступил с докладом "Задачи 
партийной организации штаба в обеспечении действий войск фронта на весенний 
период". Доклад, бесспорно, отражал точку зрения военного и политического 
руководства фронта, а также направления. По этой причине представляют немалый 
интерес его тезисы, которые удалось найти в архиве. 

Вот как в них оценивалась общая обстановка на советско-германском фронте: "...
Зимний период знаменателен тем, что инициатива действий была вырвана у немцев и 
перешла в руки Красной Армии. Красная Армия от обороны перешла к наступлению, 
сняла непосредственную опасность Москве и отбросила противника далеко на запад. 


Следовательно, с началом зимы война вступила в новый этап своей динамики со 
всеми преимуществами Красной Армии как наступающей стороны". 

Затем ставился вопрос: "Что дала нам зимняя кампания?" Ответ гласил: "Разгром 
немцев под Москвой и отход их на ряде участков других фронтов, а также переход 
противника к обороне на всем театре войны". И далее: "Это значит, что 
германская армия была вынуждена отказаться от наступления, понесла большие 
потери от контрударов, потеряла былую веру в успех ведущейся войны... К началу 
зимней кампании германская армия достигла предела напряжения сил (нуждалась в 
оборонительной передышке). Контрнаступление Красной Армии сломило материальные 
силы и моральную устойчивость врага и тем положило начало разложению германской 
военной машины". 

Из всего этого в докладе был сделан следующий вывод: "Фашистская Германия до 
конца израсходовала свое преимущество стратегической внезапности (привходящий 
фактор). Превосходство материальных и моральных сил Красной Армии (постоянно 
действующие факторы) обеспечило нам успех в течение зимы. Все же к весенней 
кампании мы имеем еще перед собой большую (армию), технически оснащенную, но с 
надломленной верой в победу, потерявшую лучшие свои кадры и массу техники, что 
восстановить в былых размерах в ходе войны фашистской армии не удастся"{73}. 

Признаюсь, с глубоким волнением читал я эти строки теперь, более четверти века 
спустя. Ведь они отражают нашу великую веру в руководство Коммунистической 
партии и Советского правительства, глубокую убежденность в конечной победе над 
врагом. 

Но, вчитываясь в содержание цитируемого документа, нельзя не заметить налета 
преувеличения во всем, что касалось трудностей, испытываемых противником, а 
также имевшихся у нас преимуществ. Естественно, что это больше всего отразилось 
на той части тезисов, которые касались перспектив весенней кампании. 

Так, вполне обоснованно заявлялось, что "с наступлением теплого периода, 
позволяющего оживить мобильность всех родов войск", между воюющими сторонами 
развернется "борьба за инициативу" и "подготовка плацдарма развертывания новых 
сил для развития решительных операций". А далее утверждалось, что одной из 
особенностей приближающегося нового этапа войны явятся "наступательные операции 
(на решающих направлениях) обеих сторон". Более того, был сделан вывод, что "с 
наступлением весны следует ожидать активности операций с обеих сторон на всем 
фронте борьбы"{74}. 

Дальнейший ход событий показал, что именно этот вывод не соответствовал 
обстановке. Что касается противника, то он развернул наступление не на всем 
советско-германском фронте, а лишь на юге, причем сосредоточил там свои главные 
силы. С другой стороны, Советские Вооруженные Силы еще не были обеспечены 
резервами и вооружением в том огромном количестве, которое требовалось для 
ведения активных операций по всему фронту. 

После всего сказанного, надо полагать, нет необходимости доказывать, что отказ 
от Харьковской наступательной операции был бы наиболее целесообразным в