что командующему не к лицу оставлять бойцов на произвол судьбы. А портфель 
приказал вынести офицеру штаба, дав ему в сопровождение одного автоматчика. 
Когда офицер замялся в нерешительности, Николай Федорович сурово прикрикнул: 

- Выполняйте приказ! И офицер с автоматчиком поползли. Положение усложнялось. 
На фоне закатного неба было отчетливо видно, как перебежками подбираются 
бандиты, намереваясь охватить нас с двух сторон. 

Бой продолжался. Во время перестрелки генерал армии Н. Ф. Ватутин был тяжело 
ранен. То, что не удавалось совершить гитлеровцам, сделали их подлые наймиты - 
бандеровцы-националисты, нанесшие предательский злобный удар. 

Мы бросились к раненому командующему и положили его в единственную уцелевшую 
машину. Под обстрелом врага открытый "газик" проехал немного и остановился. То 
ли мотор был прострелен, то ли испортилось что-то. Выяснять было некогда, и мы 
понесли Николая Федоровича на руках, спеша доставить его в укрытие. А охрана 
продолжала вести бой. 

Нежданно-негаданно навстречу показались сани с парой лошадей. Возница пытался 
было уйти от нас, так как его напугала перестрелка. Но мы его все же остановили 
и положили в сани командующего. Перевязав наскоро кровоточащую рану, мы 
тронулись в путь по направлению к Ровенскому шоссе. 

Притомившиеся кони не спеша тащились по проселочной дороге, подбрасывая сани на 
бесчисленных ухабах. 

Николай Федорович, крепившийся до последней возможности, морщился от жгучей 
боли. Пола его простреленной бекеши намокла от крови. Генерал ослабел, у него 
появился болезненный озноб. 

Наконец мы выбрались на Ровенское шоссе, усеянное синими мерцающими огоньками. 
Сумерки уже сгустились, и переброска войск по дорогам усилилась. В одной из хат,
 прилепившихся возле шоссе, мы нашли военного врача. Он оказал Николаю 
Федоровичу медицинскую помощь. После этого снова двинулись в путь и вскоре 
встретили машины с пехотой, высланные нам на выручку командующим Тринадцатой 
армии генералом Н. П. Пуховым. О чрезвычайном происшествии ему, оказывается, 
доложил офицер штаба, выносивший портфель с документами. Колонну замыкала 
санитарная машина. На ней Николай Федорович был доставлен в Ровно, где ему 
тотчас сделали первую операцию. 

Таковы обстоятельства ранения и эвакуации с поля боя командующего войсками 
Первого Украинского фронта генерала армии Н. Ф. Ватутина. К сожалению, 
некоторые литераторы и мемуаристы, пользуясь непроверенными слухами, не совсем 
верно описывают эту историю. 

Доставив раненого командующего фронтом в военный госпиталь в Ровно и 
проконсультировавшись с врачами, я доложил о происшествии по ВЧ Верховному 
Главнокомандующему, сообщил о состоянии здоровья Н. Ф. Ватутина и о том, что 
оперативные документы не попали к врагу. Сталин более или менее спокойно 
пожурил нас и с укоризной сказал: 

- В вашем распоряжении имеется такая огромная масса войск, а вы не взяли даже 
падежной охраны. Так не годится! 

Вслед за устным докладом по ВЧ я направил Верховному Главнокомандующему из 
штаба Тринадцатой армии следующее письменное донесение: 

"Тов. Сталину 

Докладываю о происшествии с генералом армии Ватутиным. 29 февраля 1944 года, 
возвращаясь из штаба Тринадцатой армии вместе с тов. Ватутиным в составе 
четырех машин и личной охраны в количестве 10 человек, в 18.50 при въезде в 
северную окраину д. Милятин, что 18 км южнее Гоща, подверглись нападению 
бандитов... 

При перестрелке тов. Ватутин был ранен. Все меры по вывозу раненого тов. 
Ватутина из района нападения приняты. 

Характер ранения: сквозное пулевое правого бедра с переломом кости. По 
предварительному заключению хирурга Тринадцатой армии ранение относится к 
категории тяжелых, требующих лечения минимум два месяца. К оказанию мед, помощи 
привлечены все лучшие силы. На 3.00 1.3.44 года состояние здоровья тов. 
Ватутина удовлетворительное. 

Находится в Пятьсот шестом армейском госпитале в Ровно. Врачи настаивают в 
течение суток не трогать, а 2.3 обязательно эвакуировать самолетом "Дуглас" в 
Москву. 

Член Военного совета Первого Украинского фронта