Люди бросались в воду и вплавь добирались до них. Приняв небольшую часть 
доплывших к ним, катера покинули бухту и ушли на Кавказ. Сотни наших утонули, 
не в силах доплыть до берега. Тогда мы поняли, что надежда быть эвакуированными 
на кораблях теперь для нас потеряна.

Было принято решение внезапными атаками пробиться сквозь заслон.

Перед рассветом 2 июля Новиков ознакомил обороняющихся с планом прорыва. Честно 
говоря, на прорыв возлагались слабые надежды в условиях открытой местности. Во 
мраке по сигналу – зеленой ракете – мы все ринулись на врага в нескольких 
направлениях, истребляя ошеломленных внезапностью фашистов. Бой на прорыв 
длился до рассвета. Пробиться сквозь плотный огонь и трехэшелонную оборону 
противника посчастливилось не многим.

Потеряв при прорыве многих бойцов, мы с боями стали возвращаться назад, где 
вновь заняли круговую оборону. Тысячи трупов были на берегу и в воде, зловоние 
стояло страшное. Немецкие самолеты заходили с моря, бомбили и обстреливали из 
пулеметов кручи скал и террасы, где находились наши бойцы. Враг вел себя нагло. 
Немецкие снайперы просочились в район горелых автомашин и оттуда меткими 
выстрелами уничтожали командный состав.

Пройдя вдоль окопов, с болью в душе смотрел я на погибших воинов, которых было 
очень много. Участок между 35-й батареей и бухтой Казачьей к исходу дня был 
прорван, немецкие танки с десантом на борту вышли к морю.

Несмотря на работу командного состава, который своей выдержкой вдохновлял нас 
драться до конца, деваться нам было некуда. Враг шаг за шагом теснил нас. Все 
наши резервы были исчерпаны, все меры к восстановлению обороны были 
использованы, всюду были гитлеровцы, и все-таки 2 июля враг не опрокинул нас в 
море.

Отбив в этот день десятую атаку, я со своими бойцами спустился по канату вниз. 
У самого берега бойцы из кузовов автомашин связывали плоты. Они приняли решение 
пройти берегом на плотах до мыса Фиолент, а там подняться по отвесным скалам в 
тыл врага и пробираться в горы, в район действия крымских партизан. Берег в 
ночное время постоянно освещался навесными осветительными ракетами и 
обстреливался фашистами.

Я обнаружил кем-то приготовленную автокамеру и решил: плыть подальше в море в 
надежде на случай. Никакого определенного плана у меня не было.

Разделся, надул камеру, приспособил на шею пистолет, вошел в воду, где 
почувствовал сразу большую глубину. Отталкивая трупы, я стал выбираться на 
свободную воду. Поплыл подальше от берега. Слышны ,были звуки ночного боя, 
автоматно-пулеметные очереди, взрывы гранат. Берег освещался разрывами снарядов,
 но постепенно эти звуки перестали доходить до моего слуха. Я остался один на 
один с плещущимся фосфоресцирующим морем.

Сколько времени я плыл, трудно предположить, думаю, более шести часов. Плыл из 
последних сил. Думал, что пришла моя гибель. Стало светать, и я вдруг рядом 
услышал русскую речь. Я закричал что было сил, и меня услышали. «Плыви 
быстрее!» – крикнули мне. Я поплыл, выбиваясь из сил. Увидел надстройку, пушку 
и понял, что спасен. Меня подобрали и вытащили на палубу матросы подводной 
лодки «Щ-209». Очутившись на палубе, я совершенно ослабел. У меня спросили 
фамилию, из какой я части. Офицер сказал, что я родился в рубахе. Меня втиснули 
в люк. Все отсеки подводной лодки были переполнены. Дойдя до носового отсека, я 
сел. Силы совершенно оставили меня, и я уснул».


И еще мне хочется хотя бы коротко рассказать, о генерале Новикове, принявшем на 
себя командование в последние дни боев на Херсонесе. О Петре Георгиевиче 
Новикове ходило много разных, порой противоречивых, слухов – говорили: погиб, 
попал в плен, застрелился. Кто-то пустил слушок о «неблаговидном поведении» в 
плену, называли даже предателем. Кое-кто винил его в быстрой сдаче в плен 
оставшихся на Херсонесе. Очень характерно отношение И. Е. Петрова к человеку, 
которому он верит, несмотря ни на какие сплетни и слухи. Именно в эти дни, 
когда ничего достоверно не было известно, Иван Ефимович посчитал необходимым 
написать аттестацию и вложил ее в личное дело генерала Новикова. Вот выдержка 
из нее:



«Командир 109-й с. д. генерал-майор Новиков П. Г. участвует в Отечественной 
войне с самого начала. В начале войны командовал 241-м с. п. 95-й с. д. Был 
дважды ранен. Разумный, волевой командир, правильно понимающий природу 
современного боя и умеющий организовать усилия подчиненных ему войск. Оставаясь 
до последнего с войсками, Новиков, по немецким данным, якобы попал в плен. 
Последнее маловероятно, Новиков мог попасть либо убитым, либо тяжело раненным…»