количеством самолетов враг мог создать очень интенсивное воздействие.

И все же, все же… Об эвакуации, как справедливо пишет адмирал флота Н. Г. 
Кузнецов, надо было «в Наркомате ВМФ подумать, не ожидая телеграммы из 
Севастополя…». Да и черноморским флотоводцам при всей их бережливости вспомнить 
бы, что кроме дня бывает еще и ночь, да заранее пригнать в Севастополь побольше 
пусть даже простых шлюпок. Сотни мелких суденышек под покровом темноты ушли бы 
с Херсонеса, что подтверждают севастопольцы, спасшиеся на самодельных плотах, 
бочках, надутых автомобильных камерах и прочих подручных средствах. О том, 
каковы были возможности помочь севастопольцам, свидетельствуют слова доктора 
исторических наук А. В. Басова в его статье «Роль морского транспорта в битве 
за Кавказ» [3 - В сб.: Народный подвиг в битве за Кавказ. М., 1981, с. 142.]: 
«4 августа (через двадцать – двадцать пять дней после херсонесской трагедии, а 
значит, все они могли быть использованы для эвакуации севастопольцев. – В. К.) 
из Азовского моря стали прорываться через простреливаемый противником 
Керченский пролив группы транспортных и вспомогательных судов в сопровождении 
боевых катеров. До 29 августа в Черное море прошли 144 различных судна из 217 
прорывавшихся».

И еще одна цитата, опять же свидетельство самих моряков, из книги «Черноморский 
флот» (М., 1967, с. 214): «Из-за невозможности вывести в Черное море в портах 
Азовского моря было уничтожено свыше 50 малотонных транспортов, 325 
рыбо-промысловых и более 2570 гребных судов».[4 - Центральный вонно-морской 
архив, ф. 10, д. 9093, л. 130, 143.]

В конце июня все эти суда или хотя бы часть их еще можно было вывести из 
Азовского моря беспрепятственно. А сколько таких судов было еще и в Черном 
море! Посадить бы на 325 рыбопромысловых пусть по сто человек – уже более 30 
тысяч севастопольцев были бы спасены…

Я получил сотни писем с просьбой подробнее описать завершающие бои на 
полуострове Херсонес. Но это особая тема, выходящая за пределы той задачи, 
которую поставил я перед собой в настоящей повести. Приведу всего одно письмо 
участника последних боев. Из того, что попало в поле зрения одного человека, 
нетрудно представить и общую картину героических и печальных событий тех дней. 
Это письмо прислал мне бывший разведчик, старшина 2-й статьи Черноморского 
флота Виктор Евгеньевич Гурин, сейчас он живет в Таганроге.



«Штаб генерала Новикова разместился на 35-й батарее. Все ожидали кораблей, но 
они, к нашему огорчению, так и не пришли. На новый командный пункт вызываются 
все оставшиеся в живых командиры, политработники. Вновь формируются 
подразделения из разрозненных частей морских бригад, стрелковых дивизий и групп 
бойцов. Приводится в порядок линия обороны, укрепляется старый земляной вал, 
составляются поименные списки защитников, оставшихся в живых.

С круч скалистых отвесных берегов поднимаются на оборону бойцы. Все людские и 
боевые ресурсы были проверены и учтены генералом Новиковым. И оборона вновь 
приняла боевой порядок. С рассветом 1 июля 1942 года авиация противника 
произвела облет наших боевых позиций. Зайдя со стороны моря, обстреляла и 
пробомбила кромку берега и террасы, где отдыхали бойцы, после чего сбросили нам 
листовки с требованием прекратить дальнейшее сопротивление. В результате 
бомбежки авиации мы несем большие потери в живой силе. Авиация начала бомбить 
расположенный вдоль берега автотранспорт, сбрасывая на него зажигательные бомбы.
 От горящих автомашин нас заволокло черным удушливым дымом, создавалась плотная 
дымовая завеса.

Я в это время находился на обороне земляного вала 35-й батареи, командовал 
взводом автоматчиков, под мое командование выделено отделение пэтээровцев. И 
снова на нас поднялись цепи пьяных фашистов, которых поддерживали танки. Когда 
расстояние сократилось, мы бросились в контратаку. Этот последний для меня бой 
длился около трех часов. Вся местность была усеяна трупами и тяжелоранеными. 
Противник был отброшен до Юхариной балки и Максимовой дачи. Самолеты противника,
 потеряв всякие ориентиры, бомбили и нас и своих. В этом бою мы захватили 
несколько кухонь с пищей. Противник потерял тысячи убитыми. При уборке трупов в 
ночное время фашистские команды подбирали с поля боя и утаскивали только немцев,
 оставляя трупы румын и татар. Мы свои трупы перестали убирать и хоронить, не 
было сил, одолевала жажда и голод.

Командование приняло решение: организовать прорыв обороны противника в 
направлении Ялтинского шоссе.

В течение 1 июля немцы предприняли восемь атак, но не смогли сбросить нас с 
занимаемых позиций, мы стояли насмерть.

В ночь с 1 на 2 июля 1942 года подошло несколько катеров, они зашли в бухту 
Казачью, один стал швартоваться к пристани. Люди во время швартовки бросились к 
катеру, но пристань не выдержала тяжести такой массы людей и рухнула. Катера не 
смогли пришвартоваться и отошли от пристани. Они стояли недалеко от берега.