Штеменко.

За несколько минут до двенадцати все вместе прибыли члены Политбюро и с ними 
некоторые наркомы. Собралось человек двадцать пять мужчин и одна-единственная 
женщина — жена присутствовавшего здесь же Генерального секретаря Итальянской 
коммунистической партии Паль-миро Тольятти. Сталин занял свое обычное место в 
торце стола. С правой руки, как всегда, стоял графин с чистой водой. Никаких 
официантов не было, и каждый брал себе на тарелку то, что ему хотелось. С 
ударом часов Верховный Главнокомандующий произнес краткое слово в честь 
советского народа, сделавшего все возможное для разгрома гитлеровской армии и 
приблизившего час нашей победы. Он провозгласил здравицу в честь Советских 
Вооруженных Сил и поздравил нас всех: — С Новым годом, товарищи! Взаимно 
поздравили друг друга и выпили за победоносное окончание войны в наступившем 
1945 году. Некоторая скованность, чувствовавшаяся вначале, вскоре исчезла. 
Разговор стал общим. Хозяин не соблюдал строгого ритуала: после нескольких 
тостов поднялся из-за стола, закурил трубку и вступил в беседу с кем-то из 
гостей. Остальные не преминули воспользоваться свободой, разбились на группы, 
послышался смех, голоса стали громкими. Буденный внес из прихожей баян, 
привезенный с собой, сел на стул и растянул мехи. Играл он мастерски. 
Преимущественно русские народные песни, вальсы и польки. Как всякий истый 
баянист, склонялся ухом к инструменту. Заметно было, что это любимое его 
развлечение. К Семену Михайловичу подсел Ворошилов. Потом подошли и многие 
другие. Когда Буденный устал играть, Сталин завел патефон. Пластинки выбирал 
сам. Гости пытались танцевать, но дама была одна, и с танцами ничего не 
получилось. Тогда хозяин дома извлек из стопки пластинок «Барыню». Буденный не 
усидел — пустился в пляс. Плясал он лихо, вприсядку, с прихлопыванием ладонями 
по коленям и голенищам сапог. Все от души аплодировали ему. Гвоздем музыкальной 
программы были записи военных песен в исполнении ансамбля А. В. Александрова. 
Эти песни все знали и дружно стали подпевать. Разъехались из Кунцева около трех 
часов ночи. Первая за время войны встреча Нового года не в служебной обстановке 
порождала раздумья. По всему чувствовался недалекий конец войны. Дышалось уже 
легче, хотя все знали, что в самое ближайшее время начнется новое грандиозное 
наступление, впереди еще не одно тяжелое сражение. Новый год у наших союзников 
получился не праздничный, вышло горькое похмелье после новогоднего застолья. 
Гитлер преподнес им очень неприятный сюрприз. Для того чтобы понятнее было 
случившееся, придется на несколько недель вернуться назад. Все усилия, по 
многим каналам гитлеровских дипломатов и тайных представителей, добиться 
сепаратного мира на Западе к успеху не привели. Союзники тогда еще были верны 
ранее подписанным договорам и не соглашались на перемирие с Гитлером в 
одностороннем порядке. Вот тогда Гитлер пришел к следующему выводу: «Наивно 
надеяться на успех переговоров в момент тяжелых военных поражений. Переговоры 
можно вести только с благоприятных военных позиций. Западные державы будут 
более склонны к миру и соглашению, если удастся нанести им военное поражение». 
В общем, Гитлер решил проучить союзников, чтобы они стали более сговорчивыми. 
Он пригласил к себе Кейтеля, Йодля, начальника генерального штаба сухопутных 
войск Гудериана и представителя командования военно-воздушных сил генерала 
Крейпе. Здесь он изложил свой замысел: — Я принял решение: будем наступать в 
Арденнах, — он показал это направление на карте, — форсируем Маас и потом — на 
Антверпен! После того как мы нанесем этот удар, англичане будут более 
сговорчивы. Надо сказать, что намеченный Гитлером план был довольно эффективен 
и мог принести и стратегическую, и политическую выгоду Германии. Этим ударом, с 
выходом к морю, гитлеровцы отрезали бы армию союзников, находившуюся в глубине 
Франции, захватили бы в Антверпене огромные запасы боеприпасов и другого 
имущества и окружили бы не менее 25 — 30 британских и американских дивизий. 
Если учесть, что к тому времени во Франции находились 62 дивизии союзников, то 
потеря почти половины из них, в основном английских, привела бы, по замыслу 
немцев, к коренному изменению обстановки в пользу Германии. Да к тому же 
быстрый разгром союзников, по замыслу Гитлера, дал бы возможность немедленно 
перебросить войска с запада на восток, чтобы отразить зимнее наступление 
русских. С присущей ему энергией Гитлер отдался осуществлению этой идеи. 12 
октября он рассмотрел план наступления в Арденнах, который разработал Йодль. 
Этим планом предусматривалось нанести удар на 100-километровом участке, где 
размещались всего 4 дивизии союзников. А удар по этим четырем дивизиям наносили 
5-я и 6-я танковые армии СС. Кейтель предложил назвать эту операцию 
«Рождественская роза», но Гитлер не согласился, сказал, что к Рождеству все 
должно быть закончено, и назвал эту операцию «Вахта на Рейне». К этому времени 
Гитлеру представили планы частных наступательных операций фельдмаршал Рунштедт 
и фельдмаршал Модель. Гитлер эти планы не утвердил и вызвал обоих к себе, чтобы 
разъяснить, почему он не утверждает их планы. — Может быть, ваши планы и 
целесообразны с военной точки зрения, но операция, которую я задумал, носит не 
столько военный, сколько политический характер. Вспомните о Фридрихе Великом: 
под Лейтеном и Россбахом он разбил противника, вдвое превосходившего его. 
Арденны станут моим Россбахом и Лейтеном. И результат этого беспрецедентного 
исторического события будет вполне определенным: лагерь противников третьей 
империи разлетится на части. 10 ноября Гитлер подписал приказ войскам, в 
котором подчеркивалась политическая направленность операции. Цель операции: 
добиться решительного поворота в ходе военных действий на западе и, возможно, 
войны в целом. Чтобы все командиры высоких рангов прониклись идеей фюрера и 
безоглядно, до конца, выполнили его приказ, фюрер приказал собрать на совещание 
высший командный состав до командиров дивизий включительно. 12 декабря они были