по всей территории Югославии. Для закрепления влияния Черчилль посчитал 
необходимым лично встретиться с Тито. Маклин сообщил об этом маршалу. Тито дал 
согласие. Встреча состоялась 12—13 августа в Неаполе, куда Тито прилетел в 
сопровождении Ф. Маклина. Переговоры проходили на вилле, где остановился 
премьер-министр. После некоторых военных вопросов Черчилль приступил к главному 
и спросил: — Наверное, значительная часть сербских крестьян будет недовольна 
введением коммунистической системы? Тито ответил: — У нас нет намерения 
навязать такую систему. Я об этом заявлял неоднократно. — Я хотел услышать это 
лично от вас, а могли бы вы подтвердить это публично? — Если я сделаю такое 
заявление сейчас, s расположении английского штаба, в вашем присутствии, это 
будет воспринято так, будто я сделал это заявление под вашим давлением. Но я 
готов дать такое заявление, если будет найдена подходящая форма. В этот же день,
 12 марта 1944 года, Черчилль направил Тито официальный меморандум с 
требованиями: «создания единого югославского правительства, в котором были бы 
представлены все югославы, борющиеся против врага, и примирение между сербским 
народом и народно-освободительным движением»; обнародования декларации, в 
которой содержалось бы не только обязательство не навязывать Югославии 
коммунизм, но и «не использовать военную силу движения для оказания влияния на 
свободное волеизъявление народа относительно будущего режима страны»; согласия 
на встречу с королем Петром, предпочтительно на югославской территории. В этом 
случае Черчилль пообещал И. Тито увеличить военные поставки НОА и ПОЮ. Встреча 
И. Тито с У. Черчиллем завершилась договоренностью о том, что И. Тито и И. 
Шубашич отправятся вместе на Вис, где через несколько дней одновременно 
выступят с декларациями. Что касается встречи И. Тито с королем Петром II, то 
она «будет иметься в виду и состоится в подходящее время». И. Тито и И. Шубашич 
покинули Неаполь 14 августа и через Бари прибыли на Вис. Согласовав свои 
декларации, они обнародовали их: И. Тито — 17 августа на Висе, И. Шубашич — 20 
августа в Лондоне. В декларации И. Тито разъяснялось, что «НОД Югославии 
является по своей сути общенародным, национальным и демократическим», имеющим 
единственную цель — «борьбу против оккупантов и их прислужников и создание 
демократической федеративной Югославии, а не установление коммунизма, что нам 
подбрасывают враги». Казалось, что англичане своего добились, «богом посланная 
возможность» состоялась — Тито под влиянием западных союзников. Но... Прежде 
чем написать, что произошло после этого «но», я сделаю не отступление в прошлое,
 а «забегание» в 80-е годы. В указанные 80-е годы я, кроме своей писательской 
работы и исполнения должностных обязанностей (главного редактора журнала «Новый 
мир», первого секретаря Союза писателей СССР), был задействован еще и в 
различных общественных делах, в том числе избран президентом Общества дружбы 
СССР — Люксембург, а позднее еще и вице-президентом Общества дружбы СССР — 
Великобритания. Часто бывал в Англии и по линии парламентских контактов как 
депутат Верховного Совета СССР и член его Комитета по международным связям 
(даже иногда возглавляя советские делегации). Не помню теперь точно, где и как 
я познакомился с Фицроем Маклином (да, тем самым, который упомянут выше). Он 
был уже пожилой, отошел от активной дипломатической (думаю, и разведывательной) 
деятельности. Согласитесь, что двум разведчикам, стоявшим когда-то на 
противоположных сторонах, было о чем поговорить. Это и есть писательское 
везение, когда судьба преподносит такие любопытнейшие встречи. С Фицроем 
Маклином мы не только много раз побеседовали, но и подружились. Теперь мы, два 
пожилых профессионала, не ожидали друг от друга какого-то подвоха, да и не 
обладали никакими государственными тайнами. Дружба была настоящая, обоюдно 
приятная. Маклин с женой Викторией был у меня в гостях на даче в Переделкино. А 
ясо своей супругой гостил однажды три дня в его замке в Шотландии, в 1987 году. 
Мне тогда присвоили звание почетного доктора литературы Страткл аи донского 
университета. После торжественной процедуры Фицрой пригласил меня с женой к 
себе в гости. Мы вместе отпраздновали Пасху. Причем жена его, Виктория, 
католичка, а Фицрой англиканской веры. В первой половине дня разъехались каждый 
в свой храм, с Викторией — моя Евгения, а я — с Фицроем. Вечером объединились и 
праздновали вместе. Виктория была очень общительная, шумливая женщина, Фицрой в 
шутку называл ее «мадам десять децибел». Маклин, довольно богатый человек, 
живет в старинном трехэтажном замке. До войны работал в Иране, Афганистане, 
Египте, с 1937 по 1939 год — в английском посольстве в Москве, бывал на 
судебных процессах над «правотроцкистским блоком». Прекрасно говорит по-русски. 
Утром, когда мы вышли с ним на прогулку, я увидел прекрасное, ухоженное 
футбольное поле, на котором играли мальчишки. — Какое великолепное поле! — 
воскликнул я. — Это мой стадион, я разрешаю местным ребятам играть на нем. — А 
сад и лес, окружающие замок, тоже твои? — Нет, Владимир, не только это, вон 
видишь вдали горы, вот до тех гор моя земля. Однако я сделал это отступление не 
для праздных разговоров, а чтобы объяснить, почему поставлено «но...» в конце 
предыдущего отрывка моей мозаики. Дело в том, что в беседе с Фицроем я услышал 
следующее: — Когда мы, и особенно Черчилль, посчитали, что Тито попал под наше 
влияние, на следующий день после моего прибытия с Тито на остров Вис вдруг не 
обнаружили маршала в его штабе. Исчез! Куда делся, никто не мог ответить. 
Фицрой, рассказывая об этом происшествии, даже спустя много лет, разволновался: 
— Вы понимаете, Владимир, мое положение — я же специально приставлен к маршалу 
Тито, и вдруг он пропал! Может быть, его похитили немцы? Такие специалисты, как 
Скорцене, могли сделать это запросто. Я был в отчаянии! Тито отсутствовал с 19 
по 28 сентября. Но и после его появления не сразу я смог с ним поговорить. 
Наконец мы встретились, и на мой вопрос: «Что произошло?» — он ответил: «Мой 
отлет с острова вызван военными и государственными соображениями». А когда я 
стал настаивать и нажимать на него, помня о наших прежних договоренностях, Тито