фронт!




Второй фронт


6 июня 1944 года англо-американские экспедиционные силы высадились на 
французской земле. Произошло это за семнадцать дней до начала операции 
«Багратион». Я стремился к объективности при описании действий наших врагов, 
тем более считаю необходимым придерживаться такой же позиции, говоря о наших 
союзниках. То, что англо-американское руководство оттягивало открытие второго 
фронта, оставляя нас в самые трудные дни войны один на один с мощной 
гитлеровской армией, — то, как говорится, на их совести. Но люди погибали ради 
достижения победы над общим врагом, тут надо помянуть добрым словом 122 тысячи 
погибших в операции «Оверлорд» солдат и офицеров, из которых 73 тысячи были 
американцами и 49 тысяч — англичанами и канадцами. Нормандская десантная 
операция под командованием генерала Д. Эйзенхауэра является самой крупной 
десантной операцией второй мировой войны, в ней участвовало 2 миллиона 876 
тысяч человек, около 7 тысяч кораблей и судов, около 11 тысяч боевых самолетов. 
Вея эта армада двигалась через пролив Ла-Манш шириной от 32 до 180 километров. 
Читатели даже по этим цифрам могут представить масштаб морского, сухопутного и 
воздушного сражений при высадке во Франции. Гитлеровскому командованию было 
известно о подготовке форсировании пролива и о том, что в июне 1944 года 
союзники перейдут от слов к делу. Во Франции, Бельгии и Нидерландах находились 
две гитлеровские группы армий — "Б" и "Г", они подчинялись командованию группы 
армий «Запад» во главе с генерал-фельдмаршалом Г. Рундштедтом. К началу июня 
1944 года там оставалось всего 58 немецко-фашистских дивизий, а против 
Советского Союза действовали 239 дивизий, в том числе 181 германская. Конечно, 
главные силы фашистов были сосредоточены против нас. Но теперь гитлеровское 
командование, да и вся фашистская армия, обращенная лицом к нам, почувствовали, 
как сзади, на Западе, начались практические действия. Следуя своему принципу — 
искать участников описываемых мною событий, бывать на местах боев, я не раз 
летал в Англию, встречался с участниками операции «Оверлорд», причем стремился 
охватить как можно более широкий круг ее участников: беседовал с адмиралами, 
генералами, офицерами, рядовыми. Побывал в Лондоне, в ставке Черчилля. Это 
приспособленный под бомбоубежище подвал под огромным домом в центре города. 
Перекрытие укреплено толстым брусом и стволами деревьев (кругляка). Узкие 
коридоры с этими подпорками. Никаких удобств, общий туалет на всех. Здесь 
Черчилль провел больше ста заседаний ставки под бомбежками немцев. Сохранены 
рабочие места всех служб и кабинет самого Черчилля — комната № 65а, — в котором 
стоит большой письменный стол, на нем старомодные телефоны и лампа с зеленым 
абажуром. В углу кабинета широкая застланная кровать. В застекленных стендах 
карты и документы тех дней, и в одной из витрин потертый тяжелый пистолет, 
который Черчилль приобрел еще в дни первой мировой войны (он держал его здесь 
под подушкой), рядом с пистолетом большой белый фарфоровый ночной горшок — 
премьер пользовался им, чтобы не ходить в туалет через длинный коридор... 
Стрелки всех часов в ставке показывают время подписания союзниками капитуляции 
гитлеровцев — 17.00, 8 мая. На побережье в Портсмуте я побывал в штабе 
Верховного Главнокомандующего экспедиционными силами союзников в Западной 
Европе генерала Эйзенхауэра. Тут по сей день висит огромная, во всю стену карта 
с прикрепленными к ней переносными фишками, обозначающими корабли и место их 
нахождения в определенное время. Осмотрел я полевой штабной комплекс 
фельдмаршала Монтгомери, состоящий из нескольких специально оборудованных 
автомобилей: кабинет, комната для заседаний, спальный салон... Вспомнил свою 
короткую, но памятную для меня встречу с фельдмаршалом. Знакомство было 
эпизодическим — произошло после войны в Москве, когда Монтгомери посетил 
Академию имени Фрунзе, разведфакультет которой я окончил в 1947 году, защитив 
диплом на английском языке. В тот день я занимался в кабинете тактики. 
Монтгомери в сопровождении маршала Конева и других военачальников знакомился с 
академией. А вот в кабинете тактики остановился около моего стола. Причина? 
Рядом висел портрет Конева. — Конев, это вы? — спросил Монтгомери. Конев 
улыбнулся: — Похож? Я встал, приветствуя военачальников. Монтгомери, обращаясь 
к переводчику, сказал: — Спросите у него, чем он занимается. Стоящий тут же 
заместитель начальника академии генерал-полковник Боголюбов подсказал 
Монтгомери: — А вы сами спросите у него, он хорошо знает английский. — Да? Вы 
знаете английский? — обратился Монтгомери ко мне. — Да, разумеется. — Чем вы 
занимаетесь? — продолжал Монтгомери. — Готовлюсь по тактике на завтра. — А что 
будет завтра? — Завтра я должен принимать решение за командира полка. — А кто 
вы по званию? — Капитан. — Вы участвовали в боях? Впрочем, я вижу, у вас боевые 
награды. Тут в разговор вмешался Конев: — Он Герой Советского Союза. Видите, у 
него Золотая Звезда. Монтгомери пожал мне руку, спросил: — А где вы изучали 
английский? — Здесь, в академии. (О том, что учился три года в Высшей 
разведывательной школе ГРУ Генштаба, я умолчал.) — Вы хорошо говорите 
по-английски, — прощаясь, сказал Монтгомери. — Желаю вам покомандовать полком 
не только на занятиях в академии, а настоящим полком. Монтгомери попал «в 
яблочко» — после работы в Генеральном штабе в течение шести лет, с 1957 по 1962 
годы, я командовал полком. Вернемся в Англию. В Портсмуте к 40-летию операции 
«Оверлорд»'построен музей «Д-Дэй» (День высадки), в нем, кроме обычных музейных