бомбоубежище и совершает обряд венчания, будучи одетым в военную форму с 
повязкой фольксштурмиста на рукаве, потому что у него не было с собой одежды, 
подобающей человеку духовного сана. Гитлер едва мог расписаться в брачном 
свидетельстве: у него ходуном ходила рука. А Ева Браун начертала первые буквы 
Ева Б., а потом зачеркнула и поставила свою новую фамилию — Ева Гитлер. После 
этого в личной комнате состоялся свадебный ужин, где были мадам Геббельс, сам 
Геббельс, две секретарши Гитлера и сами новобрачные. А между тем после этой 
брачной ночи, 29 апреля, советские войска уже взяли Ангальтский вокзал и по 
Вильгельм-штрассе рвались к имперской канцелярии. Командующий обороной бункера 
и ближайших подступов Монке сообщает, что ему с большим трудом удастсл 
сдерживать наступление советских войск, которые находятся уже в 500 метрах от 
бункера. Борман, Кребс и другие высшие чины на свадебном ужине изрядно 
накачались спиртным и даже под артиллерийским обстрелом крепко спали. А Гитлер 
в это время диктовал своим секретарям завещания. Их было два. Одно — 
«политическое», другое — «личное». Специальные посланцы — эсэсовцы — 
отправляются с копиями завещаний, один — к фельдмаршалу Шернеру, а другой — к 
гроссадмиралу Деницу. 29 апреля в 12 часов в кабинете Гитлера по его 
приглашению собираются: Борман, Геббельс, Бургсдорф и Кребс с помощниками и 
адъютантами. У них уже нет связи с внешним миром, они совершенно не знают, что 
происходит там, наверху. Гитлер пытается все еще отдавать какие-то распоряжения,
 Йодль и Кребс передают эти распоряжения, которые, конечно же, не доходят до 
войск. 30 апреля Кребс докладывает Гитлеру о том, что советские войска уже 
овладели Тиргартеном, Потсдамской площадью; проникли на Фосштрассе, куда 
выходит фасад имперской канцелярии. Гитлер все еще не мог решиться на то, чтобы 
покончить с собой. Но наконец, уже понимая, что нет иного выхода и его могут 
взять живым, он решается на последний шаг в своей жизни. Сначала он дает ампулы 
с ядом своей любимой овчарке Блонди и ее щенку. Яд действует мгновенно, собака 
издыхает. За дверью стоят Борман, Геббельс, Аксман, Гюнше, камердинер Линге, 
которому уже поручено раздобыть 200 литров бензина для сжигания трупов. Они 
ждут. В половине четвертого дня 30 апреля они приоткрыли дверь и увидели 
следующую картину: Гитлер, откинувшись на спинку дивана, сидит в одном углу; 
Ева Браун с бледным лицом сидит в другом углу. Оба мертвы. В газетах того 
периода появлялись публикации, что Гитлер застрелился. Это были последние 
попытки создать рыцарский ореол вокруг имени фюрера. Ни сам он в себя не 
стрелял, и никто другой ему не помогал. У ног его лежала ампула из-под яда — и 
никаких гильз. Камердинер Линге и врач Штумпфеггер завернули труп Гитлера в 
армейское одеяло и через запасной выход с помощью охраны канцелярии вынесли в 
сад, окружавший рейхсканцелярию. Вслед за ним вынесли и тело Евы Браун. 
Советская артиллерия обстреливала улицы и дома, окружавшие рейхсканцелярию. 
Приведу короткую выдержку из воспоминаний личного шофера Гитлера Эриха Кемпки 
«Я сжег Гитлера». Хотя строки эти широко известны, здесь они, на мой взгляд, 
будут уместны как завершающий эпизод в судьбе человека, который хотел завладеть 
всем миром, но так мелко и ничтожно, в какой-то яме завершал свой жизненный 
путь: «Я вылил бензин на обоих мертвецов. Одежда мертвецов слегка развевалась 
на ветру, пока не пропиталась насквозь бензином и не опала под его тяжестью. 
Поднятая разрывами снарядов земля осыпала нас. Преодолевая страх смерти, я 
подтаскивал все новые и новые канистры. (...) Артогонь усилился до такой 
степени, что мы уже не решались выйти из тамбура бункера. (...) С нами вместе у 
выхода стояли д-р Геббельс, Борман, д-р Штумпфеггер. А снаружи неистовствовал 
настоящий ад! Но как же нам поджечь бензин? Предложение сделать это при помощи 
ручной фанаты я отклонил. Случайно взгляд мой упал на большую тряпку, лежавшую 
рядом с пожарными шлангами у выхода из бункера. Гюнше схватил ее и разорвал на 
куски. Открыть кран канистры и сунуть туда тряпку было делом секунды. Я 
наклонил канистру, тряпка хорошо намокла, напиталась бензином. „Спички!“ Д-р 
Геббельс вынул коробок из кармана и протянул мне. Я зажег спичку и сунул в 
тряпку, а потом высокой дугой швырнул на облитые бензином трупы. С широко 
раскрытыми глазами мы смотрели на лежащие там тела. В одну секунду высоко 
вспыхнуло бурлящее пламя, к небу поднялись темные столбы дыма. На фоне горящей 
столицы рейха они создавали ужасающую картину». * * * Считаю необходимым 
сказать о некоторых особенностях битвы за Берлин. Это было заключительное 
сражение Великой Отечественной войны, оно окончательно разрешило 
военно-политические противоречия между СССР и фашистской Германией. Берлинская 
операция — первая, в которой при планировании учитывались не только силы, 
группировка и возможные действия противника, но и действия союзных 
англо-американских войск. Причем не в смысле взаимопомощи, взаимодействия, как 
то было при высадке союзников во Франции, в дни Арденнского контрудара немцев, 
или нашей операции «Багратион». В Берлинской битве особенностью стало то 
обстоятельство, что союзные войска имели задачу упредить Советскую Армию в 
овладении Берлином и превращались из союзника в конкурента, оппонента, 
соперника. Сталин рассчитывал ускорить взятие Берлина, подтолкнуть маршалов, но,
 как показал ход боевых действий, это породило не только положительные 
последствия, но и отрицательные. У Жукова появилась торопливость и связанные с 
ней ненужные потери. Да и Конев гнал подчиненные войска «в хвост и в гриву», не 
считаясь с потерями, лишь бы опередить Жукова. Вот из этого и вытекает одна 
особенность Берлинской операции, не украшающая наших самых крупных полководцев 
— Сталина, Жукова и Конева, потому что игра на самолюбии стоила многих жизней. 
Хотел ли Жуков самостоятельно, без помощи Конева, взять Берлин? Конечно, хотел! 
Это в его характере. Отрицать фактор соревновательности — грешить против истины.
 Но нельзя и преувеличивать. Правда не в том, на что, передергивая ход событий, 
упирают некоторые авторы, утверждая: Жуков, не щадя войск, гнал их вперед,