штабах шла переписка о «недисциплинированности» и «привлечении к 
ответственности» и даже о «разоружении дивизии», но все это было оставлено без 
последствий, потому что 16 апреля советские войска перешли в решительное 
наступление на Берлинском направлении. Дивизия Буняченко, да и сам Власов, 
возможно, пытались как-то себя реабилитировать перед приближавшимися советскими 
войсками, они поддерживали чехов, восставших в Праге, и не позволили немцам 
разрушить город. Но то была уже агония. Опасаясь кары, Власов приказал дивизии 
Буняченко и второй, так и несформированной дивизии Зверева, идти на запад и 
сдаваться американцам. Сам Власов двинулся туда же, но на пути был взят в плен 
советскими разведчиками. Из сказанного выше, на мой взгляд, можно сделать 
окончательный и вполне объективный вывод: «русское освободительное движение», 
которое пытался создать генерал Власов, не состоялось, «русской освободительной 
армии» в действительности не было. Власов, как изменник, служил сначала под 
руководством начальника немецкой разведки генерала Гелена, а затем рейхсфюрера 
СС Гиммлера. И как бы ни старались различные доброжелатели рядить Власова в 
благородные мундиры «патриота» и даже «освободителя», документами и фактами это 
не подтверждается. В перестроечное время «демократы» и бывшие диссиденты 
всячески восхваляли деяния Власова, говоря о сходстве его замыслов с их 
«демократическими» реформами. Мне кажется, они правы. Их, несомненно, 
объединяет предательское отношение к Родине и русскому народу. Позорный конец 
генерал а-предателя зафиксирован в приговоре Военного трибунала.

Взятие Берлина21 апреля советские войска ворвались в Берлин, на его 
северо-восточные окраины, а танковые соединения, обходя город, устремились на 
запад. К южной окраине Берлина подступили танковые соединения, которые, также 
обходя город, продвигались на запад. Таким образом, уже четко наметились клеши, 
которые вот-вот должны были сомкнуться западнее Берлина. Берлин, как губка, 
впитывал в свои кварталы войска. Сохранить управление, не утратить возможность 
руководить ходом боевых действий было очень трудно. Войскам, несмотря на долгую 
войну, не приходилось вести уличных боен в таком огромном городе. Скопище 
многоэтажных домов, переплетение улиц и переулков поглотили несколько армий. 
Сражение распалось на тысячи разрозненных схваток за дом, этаж, подвал. 
Командиры не видели своих войск даже на главном направлении. Да и где оно 
теперь, это направление главного удара, — там, где танковые армии рвались в 
обход, чтобы замкнуть кольцо окружения, или в рукопашных схватках за каждый дом 
на подступах к рейхстагу? Линия фронта в прежнем, привычном понимании здесь уже 
не существовала. На некоторых участках фронт стал вертикально — дыбом, потому 
что шел бой в многоэтажных домах. А в соседнем квартале передний край ушел 
глубоко под землю, в подвалы, канализационные шахты, в тоннели метро. Но где бы 
ни шли бои, Сталин, Жуков и Конев ощущали их напряжение, знали, кто 
продвигается вперед, а у кого дело застопорилось. Маршалы как тысячами нервов 
были связаны проводами телефонной связи и невидимыми радиоволнами со всеми 
наступающими соединениями. Они говорили с командирами. Они слышали твердый, 
уверенный голос Сталина. Невидимый, Сталин был с ними повсюду, одних 
подбадривал, других строго подгонял, третьих бранил. Как говорится, каждому 
свое — что заслужил, то и получай! В бункере Гитлера предпринимались все меры 
для того чтобы, с одной стороны, стянуть в Берлин войска, находившиеся поближе, 
и использовать еще существовавшие крупные группировки для деблокирования 
столицы. Утром 21 апреля в ставку был вызван командующий группой армий «Центр» 
Шернср. Он был самым исполнительным и даже среди немцев отличался не только 
педантичностью, но зверской требовательностью. Солдаты дали ему кличку «мясник» 
за жестокость и беспощадность в отношениях с подчиненными. Фюрер приказал 
Шернеру пробиваться с его группой армий на выручку Берлина. Генерал Шернер 
щелкнул каблуками и бодро ответил, что приказ фюрера будет выполнен в точности. 
Чтобы прибавить своему спасителю энергии, Гитлер произвел Шернсра в 
фельдмаршалы, причем тут же собрал присутствующих в бункере военачальников и 
обслугу, представил им нового фельдмаршала, они поздравили его с высоким 
званием. После процедуры с Шернером начальник генштаба Кребс, а также Йодль, 
докладывая обстановку Гитлеру на фронте, упомянули о боевой группе Штайнера. 
Это была небольшая группа из оставшихся частей, которые объединились под 
командованием генерала СС Штайнера. Командующий группой армий «Висла» хотел 
прикрыть свой правый фланг этой группой. Гитлер тут же ухватился за это 
сообщение и приказал поставить задачу группе Штайнера ударом с юга отрезать 
вклинившиеся части, окружающие Берлин. Для осуществления этой задачи Гитлер 
приказал 56-му танковому корпусу перейти в контрнаступление навстречу группе 
Штайнера. Весь этот и следующий день ждали докладов и сообщений о том, как 
группа Штайнера выполняет свою задачу. На совещании в бункере Кребс и Йодль 
докладывали обстановку. Йодль, уже привыкший не огорчать Гитлера, пытался и на 
этот раз пространно говорить о каких-то частных успехах войск в Саксонии и в 
Италии. Гитлер прервал его: — Что вы ублажаете меня мелочами! Где же все-таки 
находится Штайнер? После продолжительного молчания и растерянности генералы 
были вынуждены доложить правду о том, что группа Штайнера успеха не имела и 
фактически разгромлена. Гитлер закатил истерику: — Немецкий народ не понимает 
моих целей! Он слишком ничтожен, чтобы осознать и осуществить мои цели. Если 
мне суждено погибнуть, то пусть погибнет и немецкий народ, потому что он 
оказался недостойным меня. Гитлер вызвал коменданта Берлина генерала Реймана и 
приказал ему; — Соберите все силы и ни в коем случае не допустите прорыва 
противника в центр города, обеспечьте прикрытие правительственных кварталов! Во 
исполнение приказа фюрера были брошены в бой 32 тысячи берлинских полицейских и 
одновременно из тюрем выпущены все уголовники и тоже брошены в бой. Собрав эти