услыхав от него о приказе наступать, заявил, что Калининский фронт не 
располагает силами для наступления. Только после долгих убеждений Василевского 
Конев все же обещал нанести удар на Тургиново с целью прорвать оборону и выйти 
в тыл противнику. Как видим, речь идет лишь об одном ударе, чтобы выйти в тыл 
войскам, противостоящим фронту Жукова, и тем самым поколебать их устойчивость. 
На Юго-Западном фронте, о включении которого в контрнаступление вспоминает 
маршал Москаленко, происходило следующее: «Говоря об особенностях 
контрнаступления против 2-й немецкой армии в районе Ельца, нужно прежде всего 
отметить, что оно началось с тех рубежей, на которые отошли наши войска только 
накануне вечером в ходе оборонительных боев. Иначе говоря, началось без 
предварительной подготовки и сосредоточения сил, прямо с ходу: вчера 
оборонялись, отступали, а сегодня перешли в наступление. Потребовалось, 
фигурально выражаясь, лишь повернуться через левое плечо и разить противника, 
под натиском которого мы еще вчера отступали». Эти суждения крупных 
военачальников, на мой взгляд, склоняют нас согласиться с точкой зрения Жукова. 
И дело тут не только в разной терминологии: у Жукова — контрудары, у 
Василевского — контрнаступление, — но и в том, что подразумевается под этими 
понятиями. Один из факторов, на который делал ставку Жуков, — это внезапность. 
Противник не ожидает, что советские части способны перейти к столь активным 
действиям. Из дневниковых записей Бока, Гальдера и других гитлеровских 
генералов видно: они считали, что Красная Армия уже не располагает силами, и 
намеревались спокойно использовать передышку для подготовки к новым операциям. 
Вот тут-то Жуков, с благословения Сталина, и преподнес им сюрприз! Итак, 
напомню: после того как 5 декабря ударил Калининский фронт (командующий И. С. 
Конев), 6 декабря — Юго-Западный (командующий С. К. Тимошенко) и в тот же день 
войска Западного фронта под командованием Жукова нанесли контрудары по главным 
группировкам противника севернее и южнее столицы, наши войска с тяжелыми боями 
пошли вперед. В течение месяца противник был отброшен от Москвы на рубеж 
Наро-Фоминск — Малоярославец — Сухиничи — Белев. 5 января 1942 года в Москве 
было созвано совещание Ставки по поводу того, что делать дальше после выхода 
войск на указанный рубеж. Стенограммы на заседаниях Ставки не велись (в отличие 
от немцев, у которых каждое слово на всех совещаниях фиксировалось). Каких-либо 
документов (кроме директивы) или чьих-то записей я тоже не нашел, поэтому 
пересказываю по воспоминаниям участников этого совещания с некоторыми 
сокращениями. Докладывал об обстановке и намечаемых действиях начальник 
Генерального штаба. Со свойственной ему рассудительностью он объективно 
оценивал обстановку, сравнивал силы сторон, предупреждал, что, несмотря на 
отступление от Москвы, гитлеровцы еще имеют возможность наносить сильные удары. 
Сталин слушал Шапошникова с явным неудовольствием, его, видимо, раздражала 
медлительность, которая, как ему казалось, была не только в темпе речи 
Шапошникова, но и в действиях, которые предлагал Генштаб. Наконец Сталин 
прервал Бориса Михайловича: — Немцы в растерянности от поражения под Москвой. 
Они плохо подготовились к зиме. Сейчас самый подходящий момент для перехода в 
общее наступление. Враг рассчитывает задержать наше наступление до весны, чтобы 
весной, собрав силы, вновь перейти к активным действиям. Он хочет выиграть 
время и получить передышку. Никто из присутствовавших против этого не возразил, 
и Сталин продолжил. — Наша задача состоит в том, — рассуждал он, прохаживаясь, 
по своему обыкновению, вдоль кабинета, — чтобы не дать немцам этой передышки, 
гнать их на запад без остановки, заставить их израсходовать свои резервы еще до 
весны... На словах «до весны» он сделал акцент, немного задержался и затем 
разъяснил: — Когда у нас будут новые резервы, у немцев не будет больше резервов.
.. Дальше Верховный изложил, как он понимает возможную перспективу войны, и 
наметил практические задачи отдельных фронтов. Его замысел был таков. Учитывая 
успешный ход подмосковного контрнаступления, целью общего наступления поставить 
разгром противника на всех фронтах — от Ладожского озера до Черного моря. 
Главный удар нанести по группе армий «Центр». Ее разгром осуществить силами 
левого крыла Северо-Западного, Калининского и Западного фронтов путем 
двустороннего охвата с последующим окружением и уничтожением главных сил в 
районе Ржева, Вязьмы и Смоленска. Перед войсками Ленинградского, Волховского 
фронтов, правого крыла Северо-Западного фронта — задача разгромить группу армий 
«Север». Войска Юго-Западного и Южного фронтов должны нанести поражение группе 
армий «Юг» и освободить Донбасс, а Кавказский фронт и Черноморский флот — 
освободить Крым. Переход в общее наступление осуществить в крайне сжатые сроки. 
Изложив этот проект, Сталин предложил высказаться присутствовавшим. Слово 
попросил Жуков: — На Западном направлении, где создались более благоприятные 
условия и противник еще не успел восстановить боеспособность своих частей, надо 
продолжать наступление. Но для успешного исхода дела необходимо пополнить 
войска личным составом, боевой техникой и усилить резервами, в первую очередь 
танковыми частями. Я за то, чтобы усилить фронты Западного направления и здесь 
вести более мощное наступление. — Мы сейчас еще не располагаем материальными 
возможностями, достаточными для того, чтобы обеспечить одновременное 
наступление всех фронтов, — поддержал Жукова Вознесенский. — Я говорил с 
Тимошенко, — сказал Сталин. — Он за то, чтобы действовать и на Юго-Западном 
направлении. Надо быстрее перемалывать немцев, чтобы они не смогли наступать 
весной. Кто еще хотел бы высказаться? Ответа не последовало. Вот с этого 
заседания Ставки 5 января 1942 года и начинается, на мой взгляд, всеобщее 
контрнаступление, по которому именно Ставка принимала решение и организовывала 
его осуществление. А еще точнее, даже не Ставка, а Сталин единолично, как это 
делал он много раз прежде. К сожалению, еще продолжалась в поведении Сталина 
инерция его руководства в мирное время — как это ни огорчительно, однако не