“Господину Сталину, Москва.

1. Я искренне приветствую подписание нового германо-советского торгового 
соглашения как первую ступень в перестройке германо-советских отношений.

2. Заключение пакта о ненападении с Советским Союзом означает для меня 
определение долгосрочной политики Германии. Поэтому Германия возобновляет 
политическую линию, которая была выгодна обоим государствам в течение прошлых 
столетий. В этой ситуации имперское правительство решило действовать в полном 
соответствии с такими далеко идущими изменениями.

3. Я принимаю проект пакта о ненападении, который передал мне ваш министр 
иностранных дел господин Молотов, и считаю крайне необходимым как можно более 
скорое выяснение связанных с этим вопросов.

4. Я убежден, что дополнительный протокол, желаемый Советским правительством, 
может быть выработан в возможно короткое время, если ответственный 
государственный деятель Германии сможет лично прибыть в Москву для переговоров. 
В противном случае имперское правительство не представляет, как дополнительный 
протокол может быть выработан и согласован в короткое время.

5. Напряженность между Германией и Польшей стала невыносимой. Поведение Польши 
по отношению к великим державам таково, что кризис может разразиться в любой 
день. Перед лицом такой вероятности Германия в любом случае намерена защищать 
интересы государства всеми имеющимися в ее распоряжении средствами.

6. По моему мнению, желательно, ввиду намерений обеих стран, не теряя времени, 
вступить в новую фазу отношений друг с другом. Поэтому я еще раз предлагаю 
принять моего министра иностранных дел во вторник, 22 августа, самое позднее в 
среду, 23 августа. Имперский министр иностранных дел имеет полные полномочия на 
составление и подписание как пакта о ненападении, так и протокола. Принимая во 
внимание международную ситуацию, имперский министр иностранных дел не сможет 
остаться в Москве более чем на один-два дня. Я буду рад получить Ваш скорый 
ответ.

Адольф Гитлер”.



Гитлер был хорошо осведомлен о том, что английская и французская миссии тянут 
переговоры и не имеют даже полномочий на подписание договора. Не случайно он 
подчеркивает, что его имперский министр может быть в Москве всего один-два дня 
и что он имеет полные полномочия составлять текст соглашения и подписывать сам 
пакт без долгих проволочек. Гитлер торопил события.

В тот же день, а именно 21 августа 1939 года, Сталин ответил Гитлеру:

“Канцлеру Германского государства господину А. Гитлеру.

Я благодарю Вас за письмо.

Я надеюсь, что германо-советский пакт о ненападении станет решающим поворотным 
пунктом в улучшении политических отношений между нашими странами.

Народам наших стран нужны мирные отношения друг с другом. Согласие германского 
правительства на заключение пакта о ненападении создает фундамент для 
ликвидации политической напряженности и для установления мира и сотрудничества 
между нашими странами.

Советское правительство уполномочило меня информировать Вас, что оно согласно 
на прибытие в Москву господина Риббентропа 23 августа.

И. Сталин”.

Так началась сложная личная политическая “игра” между двумя диктаторами. Обычно 
в таких акциях говорится и пишется одно, а в действительности скрывается совсем 
иное. Напомню лишь одну фразу из беседы Гитлера с Буркхардтом, которая 
состоялась за девять дней до написания письма Сталину:

— Я хочу жить с Англией в мире. Я готов гарантировать английские владения во 
всем мире... Все, что я предпринимаю, направлено против России.

У нас есть возможность узнать тайные замыслы Гитлера именно этих дней не в 
пересказе, а от него самого. На следующий день после получения письма от 
Сталина, 22 августа 1939 года, Гитлер вел разговор в Оберзальцберге с 
командующими всеми видами вооруженных сил Германии. Фюрер был полностью 
откровенен, так как говорил с теми, кому предстояло осуществлять его замыслы.

Записи этого разговора были обнаружены в материалах министерства иностранных