революционных идей коммунизма, оградить свое учение от извращений и ревизии. А 
прямая угроза этому исходила, прежде всего, со стороны Троцкого и не далеко 
отставших от него Каменева, Зиновьева, Бухарина.

На роль преемника более других подходил Сталин, который никогда не выступал со 
своими теориями, соблюдал верность идеям Ленина, твердо следовал за ним и, если 
допускал ошибки, то быстро исправлял, не усугубляя их. Можно было надеяться, 
что он не свернет с революционного ленинского пути.

В лице Сталина Ленин видел человека, который может постоять за себя и не 
уступит ни Троцкому, ни Зиновьеву и Каменеву в борьбе за власть. Ленин считал 
Сталина “вернейшим и деятельнейшим революционером”, смелым и решительным 
человеком. Сталин обладал природным умом, хорошей памятью и твердой волей, 
организаторским талантом и большой энергией. Но...

22 декабря произошла ссора Крупской со Сталиным. Сталин был ответственным, по 
поручению Политбюро, за соблюдение режима лечения Ленина. Обнаружив, что 
Крупская, вопреки запрещению врачей, позволяет Ленину диктовать, Сталин сделал 
ей замечание. Она ответила ему довольно резко. Сталин напомнил, что она не 
только жена, но и коммунист, за нарушение дисциплины ее могут привлечь к 
ответственности в Контрольной комиссии.

По рассказу сестры Ленина Марии Ильиничны, Крупская так обиделась на Сталина, 
что дома впала в истерику, “рыдала, каталась по полу”.

На следующий день Крупская написала письмо Каменеву:

“Лев Борисович, по поводу коротенького письма, написанного мною под диктовку 
Влад. Ильича с разрешения врачей. Сталин позволил себе вчера по отношению ко 
мне грубейшую выходку. Я в партии не один день. За все 30 лет я не слышала ни 
от одного товарища ни одного грубого слова, интересы партии и Ильича мне не 
менее дороги, чем Сталину. Сейчас мне нужен максимум самообладания. О чем можно 
и о чем нельзя говорить с Ильичем, я знаю лучше всякого врача, так как знаю, 
что его волнует, что нет, и, во всяком случае, лучше Сталина. Я обращаюсь к Вам 
и к Григорию (Зиновьеву), как более близким товарищам В. И. и прошу оградить 
меня от грубого вмешательства в личную жизнь, недостойной брани и уфоз. В 
единогласном решении Контрольной комиссии, которой позволяет себе грозить 
Сталин, я не сомневаюсь, но у меня нет ни сил, ни времени, которые я могла бы 
тратить на эту глупую склоку. Я тоже живая, и нервы напряжены у меня до 
крайности”.

5 марта Крупская рассказала Ленину о размолвке со Сталиным.

Ленин тут же продиктовал письмо с грифом “строго секретно”, в копиях Каменеву и 
Зиновьеву.

Уважаемый т. Сталин!

Вы имели грубость позвать жену к телефону и обругать ее. Хотя она Вам и 
выразила согласие забыть сказанное, но, тем не менее, этот факт стал известен 
через нее же Зиновьеву и Каменеву. Я не намерен забывать так легко то, что 
против меня сделано, а нечего и говорить, что сделанное против жены я считаю 
сделанным против меня. Поэтому прошу Вас взвесить, согласны ли Вы взять 
сказанное назад и извиниться, или предпочитаете порвать между нами отношения.

С уважением, Ленин”.

За два месяца после инцидента у Крупской, наверное, утихла обида, и она, 
опасаясь разрыва Ленина со Сталиным, попросила секретаря Володичеву не 
отправлять это письмо адресату. Но секретарь не захотела нарушать просьбу 
Ленина и отправила письмо Сталину.

Сталин еще 1 февраля 1923 года обратился к Политбюро с просьбой освободить его 
от полномочий “по наблюдению за исполнением режима, установленного врачами для 
т. Ленина”. Получив грозное послание Ильича, Сталин 7 марта продиктовал ответ. 
Он объяснял, что произошло недоразумение, что, если нужно, может взять назад 
сказанные слова, но не понимает, “в чем тут дело, где моя вина и чего, 
собственно, от меня хотят”.

Ленин не прочитал ответа Сталина, было не до того, болезнь обострилась. Она 
дошла до такой степени, что Владимир Ильич просил, чтобы прекратили его 
невыносимые страдания и дали ему цианистый калий.

23 марта 1923 года Сталин написал обращение в Политбюро:

“Строго секретно.Членам Пол. Бюро

В субботу 17 марта т. Ульянова (Н. К.) сообщила мне в порядке 
архиконспиративном “просьбуВл.Ильича Сталину” о том, чтобы я, Сталин, взял на 
себя обязанность достать и передать Вл. Ильичу порцию цианистого калия. В