только высокой художественностью, но и могучим воспитательным воздействием, к 
чему Сталин стремился как лидер партии, имеющей свою определенную программу.

Используя этот опыт, он попросил одного из ведущих тогда режиссеров, Довженко, 
создать похожий на “Чапаева” фильм о Щорсе — “украинском Чапаеве”. Сталин хотел 
за счет исторической параллели способствовать еще большему сближению братских 
народов России и Украины.

В представлении нынешних толкователей деятельности Сталина в этом смысле ничего 
нет проще: вызвал “диктатор” режиссера Довженко и приказал сделать фильм о 
Щорсе. Но на самом деле с работниками любого вида искусства Сталин был вежлив, 
тактичен, высоко ценил талант, заботился о творчестве. (Разумеется, не забывая 
и о том, что эта забота принесет свою отдачу, пользу проводимой им 
воспитательной политике.)

Режиссер Довженко так вспоминает пожелание Сталина, когда тот предложил 
подумать о Щорсе: “Ни мои слова, ни газетные статьи ни к чему не обязывают. Вы 
— человек свободный. Хотите делать “Щорса” — делайте, но если у вас имеются 
иные планы — делайте другие. Не стесняйтесь”.

Довженко искренне уважал Сталина, он согласился снимать этот фильм. Вождь читал 
сценарий, делал замечания. Довженко не со всеми соглашался. Кроме того, мешали 
завистники и оппортунисты (без них нигде не обходилось: в кино было настоящее 
засилье “одной” национальности, а Довженко — славянин, “хохол”), гадили ему как 
могли. Глава киноведомства Дукельский командирует Маневича в Киев посмотреть с 
пристрастием отснятые материалы по “Щорсу”.

Четыре года работал над фильмом Довженко. Сталин высоко оценил его на просмотре.
 Не сделал ни одного замечания, пригласил Довженко к себе на дачу, и они вдвоем 
долго “обмывали” этот фильм. Был он отмечен и Сталинской премией.

Партия поддерживала и других талантливых деятелей кино; кроме премий и орденов, 
например, в 1935 году персонально были премированы автомобилями С. Эйзенштейн, 
С. и Г. Васильевы, В. Пудовкин, А. Довженко, Ф. Эрмлер, Г. Козинцев, Л. 
Трауберг и другие.

Сталин не был сухарем, нравились ему комедийные фильмы, например “Веселые 
ребята” Александрова. Критики изругали фильм за “американизм”, обвинили даже в 
плагиате голливудского опыта. А Сталин посмотрел фильм и сказал: “Хорошо! Я 
будто месяц пробыл в отпуске”.

Много помогал Сталин режиссеру М. Ромму и сценаристу А. Каплеру в работе над 
фильмами “Ленин в Октябре”, “Ленин в 1918 году”, Ф. Эрмлеру — “Великий 
гражданин”. В замечаниях к последнему очень характерно определение Сталиным 
сути борьбы с оппозицией:

“Дело надо поставить так, чтобы борьба между троцкистами и Советским 
правительством выглядела не как борьба двух партий за власть, из которых одной 
“повезло” в этой борьбе, а другой “не повезло”, что было бы грубым искажением 
действительности, а как борьба двух программ, из которых первая программа 
соответствует интересам революции и поддерживается народом, а вторая 
противоречит интересам революции и отвергается народом”.

В предвоенные годы большое внимание уделялось сплочению народов стран, 
укреплению их дружбы, моральной прочности, боевого духа, учитывая, что 
предстоит защищать Родину с оружием в руках.

Была создана большая серия так называемых оборонных фильмов, несущих нагрузку 
патриотического воспитания: “Если завтра война”, “Петр I”, “Мы из Кронштадта”, 
“Александр Невский”, “Минин и Пожарский”, “Суворов”, “Арсен”.

В марте 1941 года было присвоено шесть Сталинских премий за художественную 
прозу, в том числе А. Толстому — за “Петра I”, Шолохову — за “Тихий Дон”, 
Сергееву-Ценско-му — за “Севастопольскую страду”. А за кинофильмы было дано 25 
премий (!), в том числе и за указанные выше истори-ко-патриотические.

Кстати, о Сталинских премиях. Уж как ни изгаляются по этому поводу хулители 
“культа личности”! Надо же — свое имя присвоил! Ленина обошел! Никакой 
скромности!

Все это от тенденциозного желания (или задания) опорочить Сталина. Ленинская 
премия уже была, она учреждена Совнаркомом СССР 23 июня 1925 года, правда, 
первые годы она присуждалась за достижения в научной деятельности, но позднее 
ее диапазон был простерт на литературу и другие виды искусства.

Сталинскими премии назывались по решению Политбюро, сам Сталин пытался их 
назвать как-то иначе. Но премии были “его детищем”, он разработал статус, 
участвовал в работе комиссии, читал выдвинутые на конкурс книги (по 500 страниц 
в сутки), смотрел все кинофильмы, пьесы, памятники, картины, архитектурные 
творения. Это была титаническая работа. (Не надо забывать его главную,