после того, как я объяснил Тевосяну, что, предвидя возможность каких-либо 
затруднений и учитывая важность задания, Сталин разрешил при осуществлении 
нашей миссии обращаться непосредственно к нему и для этой цели дал мне 
шифрованный телеграфный адрес: “Москва, Иванову”, он согласился и приказал не 
чинить препятствий.

Буквально через два дня был получен ответ, предоставляющий право на месте 
определить типаж и количество закупаемых самолетов без согласования с Москвой. 
Такая быстрая реакция на мою шифровку буквально потрясла торгпредских 
чиновников. Работать стало очень легко, и поставленная перед нами 
правительственная задача была успешно решена.

В общем, вторая поездка в Германию была такой же интересной и полезной, как и 
первая, а может быть, еще интереснее, потому что если первая носила 
ознакомительный характер, то эта — деловой: мы отбирали и закупали интересующую 
нас авиационную технику.

В день возвращения в Москву из Германии, вечером, я был вызван к Сталину, у 
которого находились Молотов, Микоян, Маленков и Шахурин. Со мной долго и 
подробно беседовали, сперва в кремлевском кабинете, а потом за ужином на 
квартире у Сталина.

Сталина интересовало все: не продают ли нам немцы старье, есть ли у них тяжелые 
бомбардировщики, чьи истребители лучше — немецкие или английские, как 
организована авиапромышленность, каковы взаимоотношения между немецкими ВВС — 
“Люфтваффе” и промышленностью и т. д.

Участвовавших в беседе, естественно, больше всего интересовало: действительно 
ли немцы показали и продали нам все, что у них находится на вооружении; не 
обманули ли они нашу комиссию, не подсунули ли нам свою устаревшую авиационную 
технику.

Я сказал, что у нас в комиссии также были сомнения, особенно в первую поездку, 
но сейчас разногласий на этот счет нет. Мы уверены, что отобранная нами техника 
соответствует современному уровню развития немецкой авиации.

Сталин предложил мне представить подробный доклад о результатах поездки, что я 
и сделал”.

Сталин послал Яковлева с личным поручением еще и в третий раз. Случилось это (в 
октябре 1940 года) так:

“— Вас срочно вызывают в Кремль к Молотову.

В Кремле пустынно, правительственные учреждения по случаю праздника не работали,
 безлюдными были коридоры Совнаркома.

Молотов сразу меня принял и сообщил, что я назначен в состав правительственной 
делегации, отправляющейся в Германию.

— Завтра в 9 часов вечера вы должны явиться на Белорусский вокзал, поедем в 
Берлин. Это указание товарища Сталина.

— Но как же завтра? — удивленно спросил я. — Ведь у меня нет заграничного 
паспорта, и вообще я совершенно не подготовлен к поездке.

— Ни о чем не беспокойтесь, все будет. Чемоданчик со свежим бельем найдется?.. 
Больше ничего от вас не требуется. Значит, завтра ровно в 8 на Белорусском 
вокзале...”

(О переговорах Молотова с Гитлером, о том, как ими руководил Сталин и какая 
польза была извлечена из этих переговоров, изложено в отдельной главе.)

Пока Молотов осуществлял свою политическую миссию, конструктор Яковлев не терял 
времени и выполнял свою особую работу. Она была настолько важной для Сталина, 
что он пригласил к себе Яковлева в день его возвращения из Берлина.

“По возвращении в Москву, — вспоминал конструктор, — меня сразу же, чуть ли не 
с вокзала, вызвали в Кремль.

В приемной, здороваясь, Молотов засмеялся:

— А, немец! Ну теперь затаскают нас с вами.

— За что?

— А как же! С Гитлером обедали? Обедали. С Геббельсом здоровались? Здоровались! 
Придется каяться.

В этот вечер обсуждалось много всевозможных вопросов, большей частью не имевших