Видя, что я решительно встал на его защиту, и члены Президиума и члены ЦК 
потянулись ко мне, сделав меня как бы центральной фигурой события, Хрущев 
растроганно сказал мне:
— Георгий, спасай положение, ты это можешь сделать. Я тебе этого никогда не 
забуду.
Я его успокоил и сказал:
— Никита, будь тверд и спокоен, нас поддержит пленум ЦК, а если группа 
Маленкова—Молотова рискнет прибегнуть к насилию, мы к этому будем готовы.
Хрущев:
— Делай все, что считаешь нужным, в интересах партии, ЦК и Президиума.
В ходе заседания Президиума ЦК на второй день резко выступил Сабуров, видимо 
что—то пронюхав, сказал:
— Вы что же, Хрущев, делаете, уж не решили ли арестовать нас за то, что мы 
выступаем против вашей персоны?
Хрущев спросил:
— Из чего вы это видите?
— Из того, что под Москвой появились танки.
Я сказал:
— Какие танки? Что вы, товарищ Сабуров, болтаете? Танки не могут подойти к 
Москве без приказа министра, а такого приказа с моей стороны не было.
Эта моя контратака тогда очень понравилась всей группе Хрущева. Хрущев 
неоднократно ее приводил на пленумах и в других речах.»

Ощущая в Жукове главную опору и опираясь на его авторитет, Хрущев, открыв 
пленум 22 июня 1957 года, представил первое слово Георгию Константиновичу. 
Жуков хорошо подготовился к этому выступлению. Сразу после XX съезда он дал 
задание и ему подготовили в архивах сведения о репрессиях против военнослужащих.
 Из этих документов стало ясно, что не один Сталин занимался истреблением 
невиновных людей, и у его ближайших соратников руки были в крови этих жертв. 
Хрущев в своем докладе на XX съезде пощадил их, не желая вносить раскол в 
руководство партии. А теперь эти единомышленники Сталина, недовольные тем, что 
Хрущев «выносит сор из избы», и рано или поздно их тоже начнут разоблачать, 
решили сбросить Хрущева.
Жукова члены ЦК слушали очень внимательно. И не только слушали, но и 
поддерживали своими одобрительными репликами.
Привожу выступление Жукова на пленуме с сокращениями:
— На XX съезде партии, как известно, по поручению Президиума ЦК тов. Хрущев 
доложил о массовых незаконных репрессиях и расстрелах, явившихся следствием 
злоупотребления властью со стороны Сталина. Но тогда, по известным соображениям 
международного порядка не были названы Маленков, Каганович и Молотов, как 
главные виновники арестов и расстрелов партийных и советских кадров.
Но потом, когда избрали ЦК, почему эти товарищи не считали себя обязанными 
рассказать о своей виновности, чтобы очистить от невинной крови свои руки и 
честь. Как же так, партия их носила в своем сердце как знамя борьбы, не зная, 
что они запятнаны кровью лучших и невинных сынов нашей партии.
Мне говорили эти товарищи, что тогда было такое время, что мы могли сделать? Да,
 это отчасти верно, но, если они не шкурники, то должны были рассказать своему 
ЦК, что и как произошло. ЦК тогда решил бы, стоит или не стоит оставлять их во 
главе партии и государства, могут ли они при всех обстоятельствах правильно и 
твердо проводить в жизнь ленинскую политику нашей партии.
Я хочу огласить некоторые факты о их злоупотреблениях, которые я лично узнал 
только в последний период.
Из документов, имеющихся в архиве Военной Коллегии, трибуналов, в архиве ЦК 
видно, что с 27 февраля 1937 года по 12 ноября 1938 года НКВД получил от 
Сталина, Молотова, Кагановича санкцию на осуждение Военной Коллегией к 
расстрелу на 38.679 человек (возгласы возмущения).
Санкция давалась, как правило, на руководящих работников партийных, советских, 
комсомольских и профсоюзных органов а также на наркомов, их заместителей, 
крупных хозяйственных руководителей, видных военных работников, писателей, 
руководителей культуры и искусства.
Давая санкцию на предание суду военной коллегии, Сталин, Молотов, Каганович 
заранее определяли меру наказания — расстрел, а военная коллегия только 
оформляла эту меру наказания. Посылаемые в ЦК Сталину Ежовым списки 
составлялись на чрезвычайно большое количество лиц. В этих списках, которые 
представлялись к расстрелу, указывались только фамилия, имя и отчество 
осужденных и по какой категории их следует судить. В списках даже не указывался 
год рождения, не указывалась партийная принадлежность, не указывалось за что 
надо осудить к расстрелу.
Санкция на осуждение давалась сразу на недопустимо большое количество людей. 
Например, Сталин и Молотов в один день — 12 ноября 1938 года санкционировали к 
расстрелу 3.167 человек.
Я не знаю, прочитывали ли они списки, не говоря о том что надо было бы спросить,
 за что расстреливать того или иного человека. Как, скот по списку отправляли 
на бойню: быков столько—то, коров столько—то, овец столько—то.
21 ноября НКВД СССР был представлен список для санкции на осуждение к расстрелу 
на 292 человека, в том числе бывших членов и кандидатов в члены ЦК — 45 человек,
 бывших членов КПК и членов Ревизионной комиссии — 28 человек, бывших 
секретарей обкомов и крайкомов — 12 человек, бывших наркомов, заместителей 
наркомов, председателей облисполкомов — 26 человек, ответственных работников 
наркоматов — 149 человек и т. д. После рассмотрения этого списка Сталиным,