стратегические резервы…
Как известно, предвидение товарища Сталина оправдалось и план разгрома немцев 
под Белгородом и Орлом был блестяще осуществлен нашими войсками».

И даже свою самую любимую и действительно от начала и до победного конца 
проведенную битву за Москву, когда Сталин пребывал в полной растерянности, 
Жуков в этой лекции уступал Верховному: «…план контрнаступления наших войск под 
Москвой был разработан и утвержден товарищем Сталиным в ноябре месяце… Как 
известно, по плану товарища Сталина…» и т. д.
Подобные документы той поры, конечно же, характеризуют маршала не с лучшей 
стороны, они не понравятся писателям и журналистам, которые изображают Георгия 
Константиновича одной несгибаемой краской… Особенно погрешил в этом 
преувеличении очень талантливый артист Ульянов, монопольно играя роль Жукова во 
всех фильмах, он порой изображал маршала говорящим со Сталиным в таком 
повышенном тоне, какого Верховный не стерпел бы и не оставил без последствий. 
Достаточно напомнить, как Сталин снял Жукова с должности начальника Генштаба.
Нет, маршал при всей его кротости был человек рассудительный, он мог пыхнуть и 
даже дров наломать, но потом, поостыв, пожалеть о своей вспыльчивости и даже 
дать задний ход. Инстинкт самосохранения у него не был атрофирован. Поэтому 
восхваления Сталина в определенные годы, после стольких пережитых угроз прямого 
уничтожения, были со стороны Жукова вполне естественными, и еще раз 
подтверждают: ничто человеческое для Жукова не было чуждым. Может быть, эти 
уступки имели свои положительные оценки и последствия в Кремле. В 1950 году 
началось выдвижение кандидатов в депутаты Верховного Совета. Где и как 
составлялись списки будущих депутатов, сегодня (да и тогда) хорошо известно. И 
вот Ирбитский мотоциклетный завод назвал своим кандидатом Жукова. А в июле 1951 
года очень неожиданно маршала включили в правительственную делегацию в Польшу. 
Там Жуков встретился с боевым другом — теперь маршалом Польши Рокоссовским. О 
причинах этой «оттепели» мы еще поговорим.
Всенародная любовь к маршалу проявилась в Свердловске во время первого же 
праздника с его присутствием — 1 мая. Как командующий округом, Жуков при всех 
орденах находился на трибуне вместе с руководителями области. Началась 
демонстрация, колонны с плакатами и портретами двинулись в назначенный час на 
площадь. Двинуться они двинулись, на площадь вышли, а вот дальше проходить не 
стали. Первые остановились, а последующие все прибывали и прибывали. И все 
вместе начали скандировать: «Жуков! Жуков! Жуков!»
Областное начальство вроде бы одобрительно улыбалось от такого проявления любви 
к полководцу. Улыбки застыли на их лицах, как приклеенные. Отходя в сторону 
кое—кто делал сигналы и знаки милицейскому руководству — принимайте меры! Но 
население в Свердловске особенное — тут большинство составляет «его величество 
рабочий класс», с ним никакая милиция не справится. Да и сами милиционеры с 
сияющими от восторга глазами вставали на цыпочки, чтобы лучше разглядеть 
маршала и выкрикивали его имя вместе со всеми.
Чтобы демонстрация не обернулась скандалом (шутка ли праздник сорвал!), Жуков 
сначала поднимал руки, просил успокоиться, делал знаки, чтобы проходили. Но это 
лишь подогревало людей и они продолжали выкрикивать его имя и добавляли еще 
громкое «Ура!» Пришлось Жукову покинуть трибуну. И люди постепенно, оглядываясь 
двинулись дальше, освобождая площадь для сгрудившихся на подступах к ней колонн.

Наверное и об этом было доложено в Москву, но там никак не отреагировали, 
дальше отправлять Жукова некуда. Дальше тайга, тундра, Ледовитый океан и 
Северный полюс. А 7 ноября, после торжественного марша войск, Жуков, чтобы не 
создать сумятицу, отошел в глубину трибуны и сел на скамеечку, вроде бы 
отдохнуть. Колонны демонстрантов опять остановились и стали скандировать: 
«Жуков! Жуков!», требуя, чтобы маршал появился на трибуне. Он покачал головой: 
«Ну, сибиряки, отдохнуть не дадут!» Подошел к барьеру. Его встретили 
восторженным «Ура!»
Как читатели знают, с 1949 по 1954 годы я работал в ГРУ Генерального штаба. В 
круг моих обязанностей входило, кроме других забот, комплектование и обучение 
разведподразделений.
В 1950 году я побывал в командировке в Уральском военном округе с целью 
проверки хода боевой подготовки указанных выше подразделений. Округом тогда 
командовал маршал Жуков.
Выполнив свою работу, я доложил о ее результатах начальнику разведки округа 
полковнику Белоконю. Полагалось мне сообщить об этом и начальнику штаба округа, 
что я и сделал в сопровождении начальника разведки.
В те годы я уже учился на заочном отделении Литературного института, и, кроме 
служебных обязанностей, у меня, конечно же, был большой писательский интерес к 
личности маршала Жукова (тогда я не думал, что буду писать о нем книгу). Я не 
скрывал своего желания увидеть маршала и хотя бы коротко поговорить с ним. 
Начальник штаба генерал—лейтенант Шевченко и полковник Белоконь отнеслись к 
моему любопытству с пониманием. Но, по официальному служебному положению, 
миссия моя заканчивалась на докладе начальнику штаба округа, подготовка 
спецподразделений входила в его круг обязанностей и к командующему округом мне 
идти не полагалось.
Начальник штаба сказал:
— Идите к нему на доклад, вроде вы меня не застали, а вам надо сегодня уезжать. 
Но, если он вас выгонит, пеняйте на себя!
На том мы и порешили.
Я пришел в приемную Жукова и попросил адъютанта доложить командующему, что как