Противная дрожь в ногах.  Струйки пота стекают по лицу, спине. Только сейчас
замечаю,  что сжимаю в руках чашку с чаем.  Машинально подношу ее к губам  и
тут же сплевываю:

на зубах  противно  скрипит  песок.  Смотрю  на  Юру.  В неудобной позе,  на
корточках, он неподвижно сидит в углу блиндажа. Лица из-под надвинутой каски
почти не видно.

Выбираюсь из  блиндажа.  Совсем  неподалеку  от  КП  - внушительных размеров
воронка.  Кто-то,  не могу разобрать, солдат или офицер, неподвижно лежит на
песке.  Разорванное в клочья хаки,  кровь на песке. Наверное, убит. Поднимаю
осколок бомбы.  Руки обжигает раскаленный металл.  Острые, как бритва, края.
Подхожу  к  тому  месту,  где  мы  еще  полчаса  назад  с  капитаном Асеевым
досматривали предутренние сны.  Прямого  попадания  двух  ракет  блиндаж  не
выдержал...

                         4 KM СЕВЕРО-ЗАПАДНЕЕ ФАИДА

...На этот  раз  начало  воздушного  налета  застало меня врасплох.  Я лежал
ничком метрах в двадцати пяти от входа на КП роты и с ужасом думал,  что  ни
добежать, ни доползти туда не смогу. Осколки ракет, взрывавшихся неподалеку,
низко разлетались в стороны,  высекая искры и оставляя  глубокие  борозды  в
бетонном  покрытии.  Совершенно  оглушенный  взрывами,  приподняв голову,  я
смотрел,  как беззвучно,  словно в немом кино,  парят в клубах дыма  и  пыли
рваные куски металлических ангаров...

Вдруг я почувствовал,  что кто-то дергает меня за сапог. Обернувшись, увидел
солдатика из обслуги командного пункта (как его зовут - Ахмед?  Мухаммед?  -
забыл),  который  что-то  кричал  мне  -  я  видел  его  раскрывающийся рот,
двигающиеся губы...  Я махнул рукой  в  сторону  КП  и,  когда  самолеты,  в
очередной раз отбомбившись,  сверкая плоскостями,  уходили в сторону солнца,
надвинул  каску  на  глаза  и  бросился  бежать.  За  несколько   шагов   до
спасительной дыры почувствовал толчок в спину...  Увидев меня,  Юра привстал
со своего обычного места, глаза его расширились от ужаса.

"Володя, ты что,  ранен?  - скорее догадался,  чем услышал я. - Посмотри, ты
весь в крови!"

С меня сорвали окровавленное на спине хаки, стали осматривать - ран нигде не
было...  После налета мы увидели возле входа в  луже  уже  запекшейся  крови
убитого солдата.  Осколком бомбы ему снесло голову. Я отошел в сторону: меня
вырвало..."

18 июля грянул страшный,  ожесточенный бой.  Уничтожив в полдень  египетский
дивизион,  два  часа  спустя  израильтяне 24 "фантомами" атаковали дивизионы
майоров  Мидсхата  Мансурова  и  Василия  Толоконникова,  ветерана   Великой
Отечественной.   Нападали  настоящие  вояки:  волны  самолетов  были  хорошо
эшелонированы по высоте и в глубину - дабы максимально сбить работу  станций
наведения  и  затруднить  прицеливание.  Ярясь,  "фантомы"  с шестиконечными
звездами Давида на крыльях бросались в один заход за другим.  С разных высот
и направлений.  Дивизионы Мансурова и Толоконникова стояли насмерть. Русские
били по врагам  ракетами,  заходились  очередями  четырехствольные  "шилки",
прошивая  небо  бледными  искрами  трасс.  Мы  били  по  евреям портативными
"стрелами" - с плеча.

Борис Жайворонок,  который встретил этот бой в  подразделении  Мансурова,  в
книге "Гриф "секретно" снят" так описывал нечеловеческий накал битвы:

"...Самый страшный  удар пал на дивизион Толоконникова.  Наш - ходил ходуном
от взрывов.  И вот - поведение солдат. У нас были арабские планшетисты - те,
кто наносит движение целей на карту,  принимая данные по радио.  Представьте
себе планшет,  в центре  его  -  точка  расположения  дивизиона.  Планшетист
принимает  данные  и знает - чем меньше расстояние до цели,  тем ближе она к
центру планшета. Тем ближе он, смертоносный самолет.

И вот расстояние все уменьшается. "Фантом" выходит на нас, и...

Здесь планшетисты не выдержали,  сняли наушники,  побросали каски - в кабине
жара,  все сидят в касках,  трусах и с противогазами и нервно смеются, глядя
друг на друга,  - и бегом из кабины. Наш хватает араба за трусы, каской бьет
по голове и,  сопровождая все это трехэтажным матом,  орет чтото вроде:  "Ах
ты,  гад!  Мы сюда пришли вашу землю защищать.  И вот  ты  бежишь  -  а  нам
оставаться?"

Этот случай  был  при  мне.  Но  чтобы  кто-то из наших струсил - никогда!..
Напряжение велико.  Мансуров ведет цель, дает указания. Уже оператор взял ее
на    автоматическое    сопровождение.    оператор   ручного   сопровождения
подслеживает,  и у офицера наведения нога выбивает  дробь  на  металлическом
полу  кабины.  На  станции  -  только команды,  шум вентиляторов,  доклады о
принятии команд.  Никаких посторонних разговоров:  все понимают - или мы его