в 
оперативном
отношении подготовленный генерал, но как?то не может поладить со штабом и
командным составом.
И. В. Сталин сказал, что в таком случае во главе фронта следует поставить 
другого
командующего. Кандидатом на этот пост я предложил генерал?лейтенанта К. К.
Рокоссовского, А. М. Василевский поддержал меня. Тут же было решено: 
Сталинградский
фронт переименовать в Донской, а Юго?Восточный — в Сталинградский. Командующим
Донским фронтом назначить К. К. Рокоссовского, начальником штаба фронта — М. С.
Малинина.
Кандидатом на должность командующего во вновь создаваемый Юго?Западный фронт
был назван генерал?лейтенант Н. Ф. Ватутин. В качестве основного ядра для
развертывания штаба Юго?Западного фронта решили взять штаб 1?й гвардейской 
армии.
Командующий этой армией К. С. Москаленко назначался командующим 40?й армией.
После детального обсуждения вопроса по плану контрнаступательной операции
Верховный, обращаясь ко мне, сказал:
— Вылетайте обратно на фронт. Принимайте все меры, чтобы еще больше измотать и
обессилить противника. Посмотрите еще раз намеченные планом районы
сосредоточения резервов и исходные районы для Юго?Западного фронта и правого 
крыла
Сталинградского фронта, особенно в районе Серафимовича и Клетской. Товарищу
Василевскому с этой же целью следует выехать еще раз на левое крыло 
Юго?Восточного
фронта и там изучить все вопросы, намеченные планом.
После тщательного изучения на месте всех условий для подготовки 
контрнаступления мы
с А. М. Василевским вернулись в Ставку, где еще раз был обсужден план
контрнаступления и после этого утвержден.
Карту?план контрнаступления подписали Г. К. Жуков и А. М. Василевский. 
“Утверждаю”
подписал Верховный.
И. В. Сталин сказал А. М. Василевскому:
— Не раскрывая смысла нашего плана, надо опросить командующих фронтами в
отношении их дальнейших действий.
Мне было приказано лично проинструктировать Военный совет Донского фронта о
характере действий войск с целью всемерной помощи Сталинграду. Хорошо помню
разговор 29 сентября в землянке, в балке севернее Сталинграда, где размещался
командный пункт командарма К. С. Москаленко.
На мои указания активных действий не прекращать, чтобы противник не 
перебрасывал с
участка Донского фронта силы и средства для штурма Сталинграда, К. К. 
Рокоссовский
сказал, что сил и средств у фронта очень мало и что ничего серьезного мы здесь 
не
добьемся. Конечно, он был прав. Я тоже был такого мнения, но без активной 
помощи
Юго?Восточному фронту (теперь Сталинградскому) удержать город было невозможно.
1 октября я вернулся в Москву для дальнейшей работы над планом контрнаступления.

 От
Сталинграда до Москвы летел в самолете генерал?лейтенанта А. Е. Голованова, 
которым
он управлял лично. Я с удовольствием сел в кабину к такому опытному летчику.
Не долетая до Москвы, почувствовал, что самолет неожиданно делает разворот и
снижается. Я решил, что мы, видимо, уклонились от курса. Однако спустя 
несколько минут
А.Е. Голованов повел машину на посадку на незнакомой мне местности. 
Приземлились
благополучно.
— Почему посадили машину здесь? — спросил я Голованова.
— Скажите спасибо, что были рядом с аэродромом, а то могли бы свалиться.
— А в чем дело?
— Обледенение.
Во время разговора подрулил мой самолет, который летел вслед за нами, и на нем 
уже я
добрался до Центрального московского аэродрома. Естественно, что полеты в 
сложных
условиях, спешка с вылетами не могли быть всегда удачными.
Хорошо помню еще одну “самолетную” историю, едва не стоившую нам жизни. Это 
было
также во время полета из Сталинграда в Москву. Погода в тот день стояла 
нелетная, шел
дождь. Москва сообщала, что над городом туман, видимость ограниченна. А лететь 
надо:
вызывал Верховный.
До Москвы летели неплохо, но на подходе к Москве видимость не превышала ста 
метров.
По радио летчику была дана команда из отдела перелетов ВВС идти на запасной
аэродром. В этом случае мы наверняка опаздывали в Кремль, где нас ждал 
Верховный.
Приняв всю отве